Лишь после того как лязгнули затворы закрывшейся за ним двери, Зо справилась с судорогой, перехватившей горло, и хрипло прошептала:
– Сморд! Кирос, это был Сморд!
₪ ₪ ₪
Хаемон сидел, сосредоточенно разглядывая потолок, – так показалось Киросу. На самом же деле нацеленные в одну точку глаза не видели ничего, поскольку работающая мысль отнимала все внимание и силы. Приход сына остался незамеченным, и Киросу пришлось дважды окликнуть отца, чтобы тот оторвался от созерцания потолка.
– Я слушаю тебя, – зазвучал неприветливый голос. Хаемон не посчитал нужным скрыть досаду.
Кирос пододвинул дифрос, еще теплый после недавно ушедшего Сморда, сел.
– Нет ничего хуже для беседы, чем неудачно выбранное время, – с еще большим раздражением повторил Хаемон.
– Когда ты выслушаешь меня, отец, сам определишь, вовремя ли я пришел.
– Что ж, раз пришел, начинай.
Почти не сбиваясь, Кирос пересказал все, что услышал от Зо.
Пока сын говорил, Хаемон сдерживал себя. Но, дождавшись конца, вскочил, сделал несколько нервных шагов. Затем замер и попросил Кироса повторить весь рассказ, не опуская ни одной подробности.
Кирос был удивлен: желая насторожить, он напугал. Но почему отец должен бояться какого-то варвара? Этот вопрос он и задал, видя, что отец, выслушав, больше не обращает на него внимания.
– Ты слишком мал! Не лезь не в свои дела! – закричал Хаемон, но уже через мгновение подошел вплотную, зашипел по-змеиному, глядя змеиным же взглядом в глаза отшатнувшегося сына: – Но кое-что я должен тебе сказать. Да, должен… Если прежде дашь мне обещание.
– Какое, отец?
– Ты поклянешься Девой, Гелиосом, Аидом, да кем угодно, что то, о чем ты сейчас услышишь, умрет в этих стенах навсегда.
– Я готов! – нетерпеливо воскликнул Кирос, подняв руки к небу. – Клянусь всеми двенадцатью богами Олимпа, что тайна, услышанная мною, никогда не развяжет мои уста! Этого достаточно?
– И не кричи! В любом доме всегда найдутся уши, которые стоит укоротить… Так слушай же. Сморд был у меня неспроста. Однако пронырливая девчонка ошиблась, думая об опасности, которую он несет моему дому. Сморд безопасен, поскольку существует некое совместное дело, которое я осуществляю через него.
– Что за дело, отец?
– Тебе необязательно знать суть. Если все сложится так, как задумано, мое общественное положение сильно изменится. О, это будет такое богатство! И власть! Власть, о какой невозможно даже мечтать! Но если все откроется херсонесскому демосу
[27]… Нет, об этом лучше не думать. Вот где настоящая опасность! А потому… потому твою Зо стоит… – Хаемон рубанул рукой воздух и, подтверждая страшную догадку, закончил, выделяя каждое слово: – Стоит… убить.
Кирос вскрикнул, отшатнулся.
– Не вопи! – рявкнул отец. – Я не могу подвешивать за язык девчонки собственную удачу. Где уверенность, что, рассказав тебе, она не захочет поделиться с кем-нибудь еще? Да с тем же юнцом, из-за которого ты пару дней назад чуть не забил собственного раба! Или… или уже? – вдруг побледнел Хаемон, схватился за голову, представив, что за этим потянется: придется избавиться и от мальчишки, а там Актеон. О боги!
– Но мы не можем убить всех! – одними губами проговорил Кирос, догадываясь, в каком направлении пошли мысли отца.
– Так пойди к ней и хитростью, обещаниями, как угодно, выведай, узнал ли кто-то еще о подслушанном ею разговоре. Затем возвращайся. Я буду ждать. Вернешься – тогда и приму решение.
₪ ₪ ₪
Ноги сами вынесли Кироса во двор. И только. Он тут же остановился, прижался к первой попавшейся колонне, задыхаясь от обрушившихся на него известий. Или, скорее, недомолвок. Несмотря на клятву, отец ничего не рассказал. Лишь намекнул. Но и намека хватило, чтобы понять: удача в скором времени может вознести их род недосягаемо высоко. Либо бросить в не менее глубокую пропасть, если… Сейчас это «если» зависело от того, насколько несдержанна на язык Зо.
Девчонку Кирос не жалел. Сама виновата – сунулась, куда не следовало. Но в последнее время игра, затеянная вокруг нее, стала самым ярким развлечением его довольно однообразной жизни. Кирос собирался влюбить в себя глупышку и тем самым утереть нос Дионисию. И вдруг из-за какого-то короткого разговора лишить себя такой игрушки? Нет! Если убьют Зо, как он будет мстить этому выродку?
Сообразив, что дела отца зависят от жизни Зо в той же мере, что и его личные, Кирос взвесил одно и другое на весах собственного благополучия и решил, что отец может немного подождать. Даже если Зо кому-то и проговорится – мало ли имен богатых горожан произносится в Херсонесе их не столь удачливыми соседями?!
Он окликнул рабыню, чтобы отправить ее с приказом на женскую половину.
Зо выбежала тотчас, и, пока спускалась по лестнице, Кирос пытался представить, как будет выглядеть ее голова в погребальном свинцовом венке. Получалось красиво. Несколько раз моргнув, он отогнал навязчивое видение и, лишь девочка приблизилась, сказал, вкладывая в голос нужные краски:
– Отец благодарен тебе за сообщение. Отныне он будет внимательнее наблюдать за Смордом. Но с этим варваром у него есть одно общее, совсем крошечное дельце… Скажи, действительно ли ты была на берегу одна? И не рассказала ли еще кому-то о подслушанном разговоре?
Кровь хлынула в лицо Зо, сердце изо всей силы заколотило в грудь своими крепкими кулаками. Кирос врал! Врал, пряча глаза. Врал после разговора с отцом. Значит, Хаемон испугался ее осведомленности. Но тогда получается, что они с Дионисием стали свидетелями чего-то очень важного и для самого Хаемона, а – поскольку речь шла о больших деньгах и Керкинитиде – для Херсонеса.
Прав был Дионисий, упрашивая подождать, помолчать хотя бы один день! Холодный пот пробежал по спине. Стараясь скрыть дрожь в ослабевших коленках, Зо подскочила к Киросу вплотную, выпучила, насколько можно, глаза и дурным голосом завопила, правда не слишком громко:
– Кирос! Да разве могу я обманывать сына человека, который благоволит моему отцу Джорджиосу и моей матери Аспасии? Тебя, сделавшего мне такой дорогой подарок! Да я уж и забыла подробности того, что слышала. И какие там подробности? Услышала «Хаемон» и сказала тебе, чтобы хозяин был поосторожнее. Вдруг эти люди – грабители? А не приходил ли сюда Сморд, чтобы под видом какого-то дела подсмотреть, где твой отец прячет свое богатство? О-о-о! Я боюсь! Боюсь!
Удивляясь самой себе, Зо завыла, изображая такой неподдельный испуг, что Киросу пришлось схватить ее за плечи и несколько раз встряхнуть.
