Солдаты все еще бежали по центральной улице и пока никуда не сворачивали. Товарищи Уолтера стояли у двери рядом с хозяином гостиницы. Уолтер был примерно в пятидесяти ярдах от них, когда отряд круглоголовых в тяжелых кожаных доспехах вырвался с улицы в переулок. Увидев солдат-роялистов, они взревели и ринулись к ним, так что у товарищей Уолтера едва хватило времени выхватить мечи.
Он слышал, как один из круглоголовых закричал:
— Папские собаки!
А потом до него донеслось ругательство, которое успел выкрикнуть трактирщик, перед тем как на него обрушились круглоголовые. Раздался звон металла, мечи ударялись друг о друга, потом крики, потом жуткий вопль…
Все произошло так быстро, что Уолтер просто не верил своим глазам. Но он видел, как пали его товарищи и трактирщик. Его, без сомнения, тоже приняли за солдата.
Уолтер инстинктивно отступил к какой-то двери, прижимая к себе девочку, спрятав ее лицо на своей груди, чтобы она ничего не видела. Потом он выждал еще несколько мгновений, не зная, пойдут ли круглоголовые в его сторону. Наконец, осторожно выглянув из-за угла, Уолтер убедился, что они ушли. Но он слышал крики на той улице, с которой они явились. Тело отца Мэри лежало на пороге гостиницы рядом с остальными. Уолтер просто не мог оставить Мэри там и медленно пошел к дому, из которого он забрал девочку. Уолтер не сомневался, что соседи возьмут Мэри к себе. Но он вдруг заметил круглоголовых в другом конце проулка, как раз возле того дома. И не осмелился пойти в ту сторону. Рядом был еще какой-то проулок, уводивший на запад. Уолтер свернул в этот проулок. Единственное, что оставалось Смиту, — прижимать к себе девочку и постараться найти для нее безопасное место.
Возможно, все еще оставался шанс выйти через западные ворота. Добрались ли туда люди Кромвеля? Может, он сумел переправить свое войско через глубокие воды Бойна и окружил город, отрезав все пути к отступлению? Этого Уолтер не знал.
— Твой дедушка хочет погулять с тобой немного, — прошептал он малышке Мэри. — А потом мы найдем твоего отца. — И он заставил себя улыбнуться.
После этого Уолтер осторожно зашагал по проулку, гадая, куда же тот ведет.
Барнаби Бадж слегка задержался перед проломом в стене. Нет, он не боялся. С чего бы ему бояться? К тому же туда уже вошел слуга Божий, их генерал. Это был день победы святых сил.
Барнаби отлично знал, кто прячется за темными стенами Дроэды. Дикари, кровожадные ирландцы, паписты и их прислужники. Они перебили триста тысяч человек — протестантов, богобоязненных людей, мужчин, женщин и детей, безжалостно и не разбирая. Но день расплаты наконец пришел. Справедливость должна восторжествовать. Сам Господь обещал отмщение. И армия святых была его правой рукой. Разве Спаситель не провозгласил: «Не мир пришел Я принести, но меч»?
А когда все закончится, когда ирландских папистов разобьют и разгонят, то солдаты воинства Христова получат вознаграждения и наследуют землю. Да, пятьсот фунтов стерлингов семь долгих лет назад Барнаби вложил в это дело, и теперь ему должны заплатить ирландской землей. И на этой земле он возведет свою часть святого града, и возьмет себе благочестивую жену, и осядет на месте, и будет заботиться о престарелом дяде. Его меч, его богатство, его жизнь — он всем пожертвовал. Он был солдатом в войне за святое дело, воевал за Господа. И если, как надеялся Барнаби, он станет одним из избранных, то он неплохо заплатил за свое спасение. И именно с такими мыслями Барнаби Бадж, храбрый сердцем солдат, подошел к пролому в темных стенах Дроэды.
Барнаби ощутил на лице дуновение и посмотрел вверх. Похоже, ветер менял направление. В небе клубились серые тучи, как будто собираясь разлететься в разные стороны.
Пришел приказ кавалерии двинуться вперед. Кромвель лично собрал ее. И кто бы отказался, если сам вождь не выказывал страха? Да, его людей дважды оттесняли от пролома. Мертвые тела лежали вокруг грудами. Но Кромвель спешился, обнажил меч и сам возглавил третью атаку. Кромвель, отважный Божий воин.
— Идем ли мы за ним? — закричал Барнаби своим людям.
— Хоть в самый ад! — ответили ему.
Однако перебраться через груды щебенки к пролому можно было только одним способом.
— Спешиться! — тихо приказал Барнаби.
И, взяв коня за уздечку, повел своих людей вперед пешком. Парочка мушкетных пуль просвистела мимо, но никто не обратил на них внимания.
Сцена, открывшаяся им по другую сторону стены, была чудовищной. Сражение шло уже за брустверами, продвигаясь к высокому холму позади. Барнаби провел свой отряд через церковный двор, усыпанный телами. Подойдя к холму, Барнаби остановился. Астон со своим отрядом поднялся уже в небольшую крепость на вершине, но, видя, что их положение безнадежно, решил сдаться. Но если защитники надеялись таким образом спасти свои жизни, то они ошибались. Круглоголовые были уже в башне, и сверху послышалась яростная стрельба.
— Им нужна его деревянная нога, — пояснил офицер, стоявший у основания башни. — Они думают, она набита золотом.
Теперь сверху доносились крики ярости, а потом — несколько громких ударов и отвратительный треск. Похоже было на то, что Астону разбили голову его же деревянной ногой.
— Золота не нашли, — сухо заметил офицер.
В это мгновение с другой стороны холма появился Кромвель и кивнул Барнаби.
— Возьми своих людей и отправляйся через мост, возьми под охрану северные ворота! — приказал он и сурово посмотрел на Барнаби. — Главные силы врага собраны в этом городе, капитан Бадж. Разобьем Дроэду — и разобьем всю Ирландию. Никому не позволяй уйти. Понятно?
— Да, сэр.
— Никаких уступок, капитан Бадж. Они ничего не заслужили. Они ничего и не получат. — Кромвель немного помолчал, глядя на башню, потом еще мгновение-другое задумчиво смотрел в пространство перед собой и наконец снова решительно глянул на Барнаби. — Сюда нас привел сам Господь, и Он отдал нам этот город. Победа принадлежит Ему, и только Ему.
— Да поможет Он нам и впредь, — твердо ответил Барнаби. И когда несколько мгновений спустя его отряд уже скакал по мосту, он приказал: — Обнажить мечи!
Нападение круглоголовых на северную часть города было настолько внезапным, что защитники не имели времени перестроиться. И по всему северному городу завязались схватки.
Но рассеянные по улицам силы роялистов косили, словно траву. На центральной улице Барнаби вынужден был то и дело заставлять коня перескакивать через тела. Подъехав к небольшому открытому двору с садиком, Барнаби увидел молодого офицера с отрядом. Они взяли в плен с дюжину роялистов, сдавших оружие.
— Никаких уступок! — крикнул Барнаби молодому командиру. — Генерал Кромвель приказал: никакой жалости! — А когда офицер попытался возразить, рявкнул: — Я дал ему слово! — Он покачал головой. — Помни, что они сделали с женщинами и детьми протестантов. Убей всех!
И чтобы убедиться в выполнении приказа, Барнаби постоял на месте еще немного, глядя, как круглоголовые обнажают мечи.
