Морису грустно было потерять маленького братика, но он решил, что родители знают лучше.
— А я могу его навещать? — поинтересовался он.
— Конечно можешь, — ответил отец.
Первые месяцы того года прошли быстро. Пришли новости о свадьбе О’Бирна. Морису хотелось туда поехать, и он спросил родителей, не поедут ли они на свадьбу, но ему ответили, что не поедут.
— А могу я поехать, с дядей Орландо? — спросил Морис. — Он ведь наверняка туда соберется.
Но и Орландо не поехал.
Немного времени спустя после того разговора Морис как-то увидел, как его мать сидит в одиночестве, уставясь в пространство, и выглядит очень грустной. Он уже хотел подойти к ней и спросить, что случилось, но его остановил отец. Он взял Мориса за руку и тихо сказал, что ему нужна кое-какая помощь снаружи. Когда Морис заметил, что мама выглядит уж очень печальной, Уолтер сказал:
— Твоей матери просто нужно немножко побыть в одиночестве.
Позже в тот же день Морис увидел, как отец тихо обнял мать за плечи, что делал совсем не часто; и юноше показалось, что в следующие дни и недели мать выглядела куда более радостной.
В марте в Дублине стало шумно, поскольку пришло время созыва парламента. Уэнтуорт вернулся ненадолго, чтобы председательствовать. Король был так им доволен, что даровал ему титул графа Стаффордского. Парламент привел в город важных людей разного рода. Приехали новые англичане-землевладельцы, те, кому были выделены большие земли в Ульстере и Манстере, а также джентльмены-протестанты, которые представляли новые области и должны были гарантировать Уэнтуорту большинство протестантов Ирландской церкви. Но оставалось немало старых англичан-джентльменов и некоторое число ирландских аристократов. Как-то раз, когда Морис шел по улице вместе с отцом, Уолтер Смит показал ему одного из ирландских принцев, самого сэра Фелима О’Нейла. Зная о связи этого человека с О’Бирном, Морис с большим интересом взглянул на аристократа из Ульстера. Но если он ожидал увидеть погруженную в раздумья яркую личность времен Бегства графов, то увидел лишь обычного мужчину хорошо за тридцать, которого вполне мог принять за джентльмена из Фингала, вроде его дяди Орландо. Принц смеялся, говоря о чем-то с двумя такими же мужчинами, пока они не спеша шагали по улице.
— А те двое с ним — это Рори О’Мор и лорд Магуайр, — тихо сообщил отец. — О’Нейл — родня великому Тирону. Далекая родня, конечно, но ходят слухи, что он по уши в долгах. По правде говоря, и двое других тоже немногого стоят. Вряд ли ирландские вожди стали бы ими гордиться.
— Но они занимают важные места в парламенте.
— Они как бы выступают за старую Ирландию и за католицизм. Но они в парламенте также и для того, чтобы ухватить что-нибудь для себя.
— Ну, думаю, большинство членов парламента заседают там по той же причине, — откликнулся Морис.
— Пожалуй. — Его отец улыбнулся. — Хотя в прошлом у них отобрали очень много земель, — продолжил он более серьезно, — а потому вряд ли их стоит винить, если они пытаются защититься и не потерять еще больше.
Цель же Уэнтуорта была весьма проста: заставить ирландский парламент добыть денег и солдат для короля, чтобы воевать с Шотландией. И парламент достаточно быстро уступил.
— Они проголосовали за деньги, чтобы избавиться от Уэнтуорта, — сухо сказал по этому поводу Уолтер Смит.
И в самом деле, к апрелю Уэнтуорт вернулся в Лондон, где собирался английский парламент.
Но англичане вовсе не были в настроении помогать королю Карлу. В течение одиннадцати лет король правил, обходясь без парламента, причем оскорблял парламент сбором незаконных налогов и мелкой тиранией, а к тому же навязал им Церковь, ненавистную большинству его подданных-пуритан. И в последнее десятилетие почти половина населения перебралась в Америку. Так что пришло время расчета. Лидеры парламента состояли в союзе с шотландцами и знали, что сила на их стороне. Смит, как-то раз встретившись с Дойлом, заговорил о ситуации в Лондоне.
— Они наступают королю на пятки, — сказал ему Дойл с мрачной улыбкой.
Король Карл был в бешенстве. И меньше чем через месяц пришла весть: «Он отправил их всех по домам».
Именно в том месяце Морис увидел первые войска, которые согласился собрать ирландский парламент. Морис встретился с Дойлом у входа в Дублинский замок, когда отряд примерно из ста человек промаршировал вверх по холму и вошел в ворота.
— Должно быть, это те люди, которых призвали в Килдэре, — заметил торговец.
Морис обратил внимание на то, что солдаты — это в основном бедные люди, рабочие-католики и прочие в таком же роде. Однако во главе отряда ехал верхом маленький мужчина с грубым лицом, показавшийся Морису иностранцем.
— Это тот полковник, который собирает войско, — пояснил Дойл. — Солдаты могут быть католиками, но офицеры — протестанты. Некоторые, вроде вот этого, просто наемники с континента, парламент заплатил им за то, чтобы они набрали и обучили людей. — Дойл вздохнул. — Вот так и появляются армии, Морис. Это просто бизнес вроде любого другого.
А еще Дойл сообщил, что пока армия будет стоять в Ульстере.
Они с Дойлом направились к собору Христа, и тут Морис увидел старика с девушкой. Пожилой мужчина, которому Дойл очень вежливо поклонился и который ответил ему улыбкой, был маленького роста, едва выше плеча Мориса, но одет очень аккуратно. У него было узкое лицо, белоснежная борода и добрые глаза, самого светлого голубого цвета, какой только приходилось видеть Морису.
— Это Корнелиус ван Лейден, — тихо сообщил Дойл, как только они прошли мимо. — Торговец из Голландии.
Морис знал нескольких голландцев, живших в городе, но этого старика определенно никогда прежде не видел.
— Он только недавно приехал, — пояснил Дойл. — У его сына здесь было дело, но он умер, и старик приехал, чтобы разобраться со всем. Он говорит, ему здесь понравилось и он решил остаться. Я слышал, он только что получил в аренду землю на севере Фингала.
— Он протестант?
— Да. Как почти все голландцы. И у него здесь очень большие связи. Он знаком с лордом Хоутом, и, похоже, старый друг самого Ормонда.
Одна из двух великих ирландских династий, Фицджеральды, в основном придерживалась католической веры, но глава Батлеров, богатый лорд Ормонд, присоединился к протестантской Ирландской церкви.
— Этот голландец — прекрасный старик, — завершил Дойл. — И богатый.
— А девушка? — спросил Морис.
— Его внучка. — Дойл бросил на Мориса быстрый взгляд. — Хорошенькая, тебе не кажется?
Морис оглянулся, чтобы бросить взгляд на девушку. Старик держал ее под руку, медленно шагая по улице. Морис подумал, каково это — прикоснуться к ее руке. Он решил, что девушка немного моложе его самого. Стройная, изящная, с длинными золотистыми волосами, нежной кожей сливочного цвета и с безупречными белыми зубами… Девушка посмотрела на Мориса с некоторым интересом. Выглядела она скромной, но что-то подсказывало, что по натуре она чувственна. Морис продолжал таращиться на нее, пока не почувствовал, как Дойл его подтолкнул.
