— Я выполнял одно поручение отца.
— Он так и сказал. Сказал, что ты должен будешь заехать к кузену Дойлу, и мы отправили туда сообщение, чтобы ты сразу ехал домой. И где только тебя носило? — Энн покачала головой. — Ну, это уже не важно. Он хотя бы может говорить, пока что. Подожди внизу. Я им скажу, что ты приехал.
И Энн ушла.
Орландо ждал в одиночестве. Дом казался до странности затихшим. Прошло какое-то время. Потом по лестнице спустился Лоуренс.
Брат был в черной сутане. И выглядел мрачным. Увидев Орландо, он не улыбнулся, а просто подошел и сжал его руку:
— Ты должен подготовиться. У отца сейчас кризис. Это был апоплексический удар, и ты увидишь, что он сильно изменился со вчерашнего дня. Ты к этому готов? — (Орландо молча кивнул.) — Хорошо. Я молился вместе с ним. Но твое присутствие его утешит. — Лоуренс помолчал, с интересом глядя на Орландо. — Кстати, а где ты был?
— Я не могу тебе сказать, Лоуренс. Я делал кое-что по поручению отца.
— Мне-то ты уж точно мог бы объяснить свое отсутствие, так? — Вопрос был задан вполне благодушным тоном, и все же в нем звучало некоторое неодобрение.
— Я обещал отцу.
— Понимаю. — Легкая морщинка собралась на его лбу, но иезуит тут же ее прогнал. И посмотрел на лестницу, где появилась Энн. — К нему можно?
— Да. — Энн ободряюще улыбнулась младшему брату.
— Он что, умирает? — спросил Орландо.
Никто ему не ответил.
Орландо поднялся по старой деревянной лестнице и подошел к двери комнаты отца. Она была приоткрыта. Орландо рывком распахнул ее.
Отец был один. Он полусидел в резной деревянной кровати. Его лицо странно осунулось, глаза провалились, но он нежно посмотрел на Орландо и постарался улыбнуться:
— Мне жаль, Орландо, что тебе приходится видеть меня таким.
Мгновение-другое Орландо был не в силах говорить.
— Мне тоже жаль.
Он хотел сказать совсем не это, но не нашел нужных слов.
— Подойди. — Отец жестом подозвал его поближе. — Ты сделал то, о чем я тебя просил?
— Да, отец. Все сделано.
— Хорошо. Я горжусь тобой. Он что-нибудь сказал?
— Что навеки в долгу перед тобой.
— Он сжег письмо?
— Да. Я проследил.
— Правда, теперь это уже практически не имеет значения… — Отец произнес это скорее для себя, чем для сына. И вздохнул. В груди у него захрипело. А потом он улыбнулся. — Ты хорошо поработал. Очень хорошо.
Орландо так хотелось что-нибудь сказать, объяснить отцу, как сильно он его любит. Но он не знал, как это сделать. И просто беспомощно стоял. Несколько мгновений его отец, закрыв глаза, молчал. Он как будто собирался с силами. Потом наконец посмотрел в глаза Орландо. Юноше показалось, что во взгляде отца он заметил некую настойчивость и страх.
— Ты помнишь, что обещал мне, Орландо? Насчет твоей женитьбы?
— Да, отец. Конечно я помню.
— Ты обещал мне иметь детей.
— Да.
— Они будут?
— Да, отец. Не меньше дюжины. Обещаю.
— Это хорошо. Спасибо. Возьми меня за руку. — (Орландо взял холодную руку отца, и тот сжал ладонь сына.) — Ни один отец не мог бы иметь лучшего сына, чем ты, Орландо. — Мартин снова улыбнулся и закрыл глаза.
Какое-то время прошло в тишине, и слышно было лишь свистящее дыхание Уолша. Орландо продолжал стоять рядом, все так же держа холодную отцовскую руку.
Потом, не открывая глаз, отец тихо произнес:
— Энн…
Энн, стоявшая за дверью, мгновенно вошла в спальню.
— Да пребудет с тобой Господь, сын мой, — сказал Уолш.
И Энн выставила Орландо в коридор.
Она велела ему идти вниз. Через несколько мгновений наверх снова поднялся Лоуренс. А Орландо лишь ждал в отчаянии. Примерно через полчаса Энн спустилась вниз и сообщила, что их отец умер.
Небо все еще было серым, когда на следующий день рано утром Орландо вышел из дому, неторопливо прошел по тропе мимо заброшенной часовни и вскоре уже был на пологом склоне, что уходил к морю. Юноша не встретил ни души на пути к святому колодцу в Портмарноке.
Опустившись у колодца на колени, Орландо стал молиться. Но хотя слова слетали с его губ, он не мог сосредоточиться по-настоящему, как советовал отец.
Орландо встал и трижды обошел вокруг колодца, на этот раз произнося «Отче наш». Он знал, что даже такой маленький обряд может дать результаты. Потом снова встал на колени. И все равно не мог найти той тишины, которую искал. Орландо пытался думать о древнем святом, чье присутствие благословляло воду колодца. Но ничего не получалось. Тогда Орландо подумал об отце и прошептал:
— Я обещаю, отец. Обещаю. Не меньше дюжины.
И разрыдался.
Прошло больше часа, прежде чем он вернулся домой. И увидел Лоуренса, который искал его.
— Где ты был, Орландо? — спросил иезуит.
— У колодца в Портмарноке, — честно ответил Орландо.
— А… — Лоуренс явно задумался. — Думаю, пора, — сказал он вполне благодушно. — Пора тебе отправляться в Саламанку.
1626 год
В возрасте тридцати четырех лет Энн Смит имела все основания быть благодарной судьбе. Она познала печаль: пару раз у нее случались выкидыши и двое ее детей, мальчики, умерли в младенчестве. Но почти все матери, которых она знала, испытали подобные страдания, однако такие раны излечивались. И у Энн все же оставалось четверо здоровых детишек, три девочки и мальчик, а в будущем могли появиться и другие.
И еще у нее был брат Орландо. Энн в общем ждала, что он женится сразу, как только вернется из Саламанки. Она знала об обещании, данном им отцу, и о его горячем желании не подвести отца. Как-то раз, когда Энн со смехом заметила, что он может удовлетвориться и меньшим количеством детей, он ответил:
— По крайней мере, я могу постараться.
И он произнес это с таким пылом, что Энн решила ничего больше не говорить. И уж конечно, не было недостатка в семьях, которые желали бы выдать своих дочерей за молодого Орландо Уолша. Но ему понадобилось несколько лет, чтобы стать адвокатом, как его отец, а уж потом он смог осесть с чудесной девушкой из семьи сквайра-католика в английском Пейле. И управлять имением. Многие из прежних клиентов отца обращались к нему. Правда, Энн пока что не слышала, чтобы его жена Мэри забеременела, но они ведь были женаты всего год. И Энн казалось, что в отношении Орландо у нее были все причины для оптимизма.
Но вот если посмотреть на мир в целом, то сразу были видны причины, почему у добрых католических семей вроде Уолшей надежды было маловато.
