Но этим вечером ветер поменял направление, и самый короткий путь вынуждал отца Макгоуэна пройти мимо этого опасного, дьявольского заведения. И он, укрепившись внутренне, как моряк, который привязывает себя к мачте, чтобы устоять перед зовом сирены, подготовился проскользнуть мимо страшного места как можно быстрее. Но, подойдя ближе, он все же заглянул в окно. Табачная лавка была невелика, но ярко освещена. А в витрине, тоже ярко освещенной, стояла картонная Круглая башня — реклама ирландского табака «Банба». Сквозь стеклянную дверь священник увидел нескольких человек, стоявших в узком пространстве перед прилавком, за которым восседал Кларк. И тут отец Макгоуэн испустил громкий стон.
Одним из мужчин, стоявших внутри, был тот, кого священник видел всего пару часов назад. Вилли О’Бирн.
1916 год
Только когда в один январский день 1912 года молодой Иэн Лоу устроил ему скандал в кабинете, Шеридан Смит начал понимать, что и он, и многие другие совершили одну ужасную ошибку.
Молодой человек хотел попасть к Шеридану, но швейцар пытался его прогнать.
— Вы не можете просто так являться сюда и требовать встречи с мистером Смитом, ясно? — сказал он. — Он вас знает? Вам назначено?
Если бы в этот момент Шеридан не проходил случайно по холлу, и не стал бы свидетелем этой сцены, и не был бы поражен выражением праведного гнева на лице юноши, то, без сомнения, мистера Иэна Лоу прогнали бы прочь. Но Смит пригласил его в свой кабинет и вежливо поинтересовался, в чем дело.
Молодой человек, как оказалось, принадлежал к высшим кругам ремесленников. Работал он на верфи в Белфасте. Прежде он не бывал в Дублине и приехал, чтобы познакомиться с городом. И здесь купил последний выпуск газеты Смита, в передовой статье которой излагалось разумное и взвешенное мнение Шеридана о перспективах самоуправления. И юноша пришел в ярость. Он вовсе не намеревался оскорблять Шеридана лично, но, похоже, был ошарашен тем, что Смит в своей газете мог вообще рассматривать возможность самоуправления.
— Да как ваша газета до такого додумалась? — гневно спрашивал он. — Предполагать, что мы можем предать все, чему всегда были верны? И отвернуться от моего короля и моего Бога?! — Он произнес эти слова с такой силой и с такой гордостью, что Шеридан был ошеломлен. — Мы помним битву у реки Бойн! — продолжил юноша. — Мы помним Дерри! Наши предки сражались и умирали за свободу. А ваша газета мне заявляет, что я должен подчиниться папистам? Никогда! Я никогда на такое не соглашусь! И не знаю никого, кто согласился бы!
Шеридан сразу понял, что это честный молодой человек. И он, конечно же, вырос в трудолюбивой пресвитерианской семье. Так что его гнев был искренним.
— Не думаю, чтобы ирландское самоуправление могло как-то помешать вашей религии, — сказал Шеридан.
Однако молодой мистер Лоу бросил на него взгляд, полный презрения.
— Самоуправление — это правление Рима! — резко бросил он. — И мы будем с ним бороться, это я вам обещаю!
В общем, не получив удовлетворившего его ответа, молодой человек вскоре отправился восвояси.
Позже Шеридан проанализировал этот разговор, и ему пришло в голову, что он сам, конечно, никак не может согласиться с взглядами молодого человека на мир, однако Лоу высказал мысль, которая имела большое значение для будущего.
И в самом деле, подумал Шеридан, никто из тех, кто желал независимости Ирландии, вообще не задумывался об Ольстере. Дэниел О’Коннелл всегда беспечно признавался, что почти не знает эту провинцию. Даже Парнелл, хотя и был протестантом, никогда не проявлял особого интереса к ней. И после него все умы так сосредоточились на идее, что именно протестанты были угнетателями Ирландии и что, как только англичане будут изгнаны с острова, он станет свободным, а вот что будет тогда в Ольстере, никого не интересовало. Однако ситуация там была совершенно другой.
В конце концов, думал Шеридан, что представляет собой Протестантская церковь в большей части Ирландии? Церковь господствующей веры. Ну да. Только у нее почти не было прихожан, и церковные строения понемногу разрушались из-за недостатка денег и интереса. И все же Ирландская церковь была неким социальным институтом на острове. Она обслуживала небольшие и все уменьшавшиеся группы поселенцев Кромвеля и древних землевладельцев. Лишите протестантов власти — и они окончательно превратятся в крохотное беззубое меньшинство.
Но вот в Ольстере, хотя католиков было довольно много, все же большинство составляли протестанты: сквайры, мелкие фермеры, торговцы, многочисленный рабочий класс. Больше всего там было пресвитерианцев, которые страстно защищали свою веру. Если в остальных трех провинциях Ирландии правящий протестантский класс всегда втайне испытывал страхи или моральную неуверенность в своем праве, то у ольстерских пресвитерианцев ныне никаких сомнений не было. Бог поселил их здесь, чтобы построить свое царство. В этом они были уверены.
И все равно Шеридана потрясла реакция молодого человека. Когда протестанты поняли, что Закон о независимости может и в самом деле пройти через парламент, то готовы были восстать, и не только в Ольстере. Как их шотландские предки три столетия назад, они собрались и поклялись создать Торжественную лигу и Ковенант. Возглавляемые Карсоном, опытным юристом, и Крейгом, миллионером из Белфаста, они уже собрали огромные силы добровольцев. Ольстерские волонтеры пока имели только деревянные винтовки, но они проводили весьма впечатляющие парады. И встревоженный лидер британской партии тори, сам родом из ольстерских протестантов, не только поддерживал их, но и намекал на необходимость вооруженного сопротивления. А в огромном военном лагере в Керраге, в графстве Килдэр, офицеры британской армии дали понять, что, если им велят поддержать сторонников ирландской независимости против преданных ольстерцев, они могут и отказаться выполнить такой приказ.
— Если честно, — сказал Смиту один английский журналист, приехавший в Дублин и навестивший его в редакции, — британцы весьма сочувствуют протестантам Ольстера по двум причинам. Прежде всего мы в Англии так и не избавились от своего глубинного страха перед католицизмом. Мало найдется англичан, которые спокойно отнесутся к мысли о возможной власти католиков, и нам непонятно, почему протестанты в Ольстере должны такое допускать. Но мы также думаем, что шотландцы Ольстера — такие же, как мы. У них развиты промышленность и торговля, у них уже есть верфи, ткацкие мануфактуры. Они трудолюбивы и технически развиты. А ирландцы выглядят людьми совершенно другого типа — это ленивая неорганизованная деревенщина. И мы действительно видим в них другую расу, отличную от северного народа.
— А вам известно, что изначально именно ирландцы пересекли пролив и поселились в Шотландии? Само слово «скотты» в древние времена означало человека из Ирландии. Так что скотты, или шотландцы, на самом деле — ирландцы, можно сказать.
— Нет, неизвестно. Уверен, англичане об этом не знают. Но вы же не можете отрицать, что протестанты в Ольстере — совсем другие люди?
Да, этого Смит отрицать не мог. К весне 1914 года ольстерские волонтеры уже обзавелись настоящим оружием.
