— Полностью с вами согласен. Но теперь выслушайте мое второе возражение. Я боюсь такого оживления всего гэльского, какое преподносит нам леди Грегори, потому что это не есть ирландское. — Он замолчал, выжидая.
Вилли нахмурился. Возрождение всего гэльского на самом деле шло гораздо дальше литературы. Для большинства людей это означало еще и возрождение гэльского спорта, вроде древней и благородной игры хёрлинг. А в последние двадцать лет очень много поклонников завоевала Гэльская атлетическая ассоциация.
— Вам не нравится Гэльская атлетическая ассоциация? — спросил он.
— Не в этом дело. Но почему, если члена этой ассоциации замечают играющим в нечто вроде крикета, его тут же изгоняют?
— Вы не должны забывать о некоторой естественной реакции на засилье всего английского, — заметил отец Макгоуэн.
— Я ирландец, — возразил Гогарти. — Ирландец до мозга костей. Но я не желаю, чтобы меня вот так ограничивали. Да и что это вообще значит — быть ирландцем? Значит ли это быть кельтом? Я бы все-таки предположил, что кровь ирландцев — это наполовину кровь викингов, и она стала такой задолго до прихода англичан. А вы знаете, что каждое шестое ирландское имя на самом деле норманнское? Но что меня по-настоящему беспокоит, так это желание, отвернувшись от Англии, замкнуться на своем маленьком острове, отгородиться от большого мира. Но ведь в течение всей нашей истории мы были связаны с дальними берегами, с великой культурой, религией и торговлей католической Европы. Боюсь, из-за этой навязчивой гэльской идеи я, как ирландец, стану чем-то меньшим, чем настоящий ирландец.
И тут случилось самое примечательное за весь обед. Граф хлопнул ладонью по столу.
— А! — воскликнул он. — Ага!
Даже Шеридан Смит вздрогнул от неожиданности. Никто не подозревал, что эта высокорожденная личность может вдруг так оживиться.
— Вот это правильно, молодой человек! Не надо забывать о нас, «диких гусях», о великой ирландской общине в Европе!
Вилли уставился на него во все глаза. Он много слышал о «диких гусях», благородных людях, которые ушли из Ирландии два столетия назад, не желая жить под английским господством. Но он никогда не думал, что увидит одного из них. Так, значит, этот странный аристократ был из «диких гусей». Почему-то Вилли никак этого не ожидал.
А на графа напало красноречие.
— Нет ни одной католической страны, ни одного крупного города, где вы не нашли бы нас. Военные и юристы, священники и торговцы — и всегда это люди чести, уважаемые люди. И мы никогда не забываем. Мы остаемся ирландцами. Во всех столицах вы найдете ирландские колледжи. И один из таких беглецов, как вы знаете, основал в Праге Ирландский францисканский колледж. И если мне позволено будет сказать, ни один из народов не завоевал больше почестей. Множество ирландцев получили орден Золотого руна. А что может быть выше такой награды? Двести человек являются рыцарями ордена Сантьяго в Испании. Что до титулов… — Взгляд графа стал мечтательным, приобретя почти мистическое выражение. — Берки и Батлеры, Лесли и Таафе, Каваны, Уолши… Граф фон Валлис — это Уолш из Каррикмайнса. И таких много. А в моем собственном роду множество баронов Бирнов. И мы, хотя теперь зовемся графами Бирнами, до бегства были О’Бирнами.
— Которыми из множества О’Бирнов? — спросил отец Макгоуэн.
— У нас было скромное имение, — ответил граф. — Вы можете и не знать ничего о том месте. Оно называется Ратконан, это довольно высоко в горах Уиклоу. Теперь им владеет семья по фамилии Бадж, — добавил он, вполне аристократически пожав плечами. — О них мне ничего не известно.
О’Бирн из Ратконана? Вилли изумленно вытаращил глаза. Ему никогда и в голову не приходило, что вот такой знатный человек может быть как-то связан с его домом. И тут вдруг его осенило. Черт побери! А мы ведь думали, что это наша земля…
Высказывание графа так ошеломило всех, что за столом воцарилось молчание.
Пока, как мог бы поклясться Вилли, старая миссис Смит, не сказавшая до сих пор ни слова, не потянула довольно громко носом, затем тихо произнесла:
— Мне кажется странным, что никто не упомянул о самом важном. Потому что Ирландия не одна, их две.
Миссис Смит была уже старой леди, и в ее жизни все было в порядке, но Вилли показалось, что за бледным морщинистым лицом миссис Смит кроется нечто спокойное, но при этом до странности холодное и решительное.
— Если бы мой муж, да упокой Господь его душу, не спас меня вовремя, большинства из вас здесь сейчас просто не было бы. Я бы умерла во время Великого голода в Клэре, как все мои родные. — Она посмотрела на Вилли. — Ты знаешь, как много ирландцев уехало в Америку за десять лет, пока продолжался Великий голод? — Ответа она ждать не стала. — Три четверти миллиона. А в следующие десять лет? Еще миллион. И люди продолжают уезжать год за годом. Ирландий теперь две: Ирландия в Ирландии и Ирландия в Америке. И Америка помнит Великий голод. — Она посмотрела на Шеридана. — Твой кузен Мартин Мэдден собирает в Бостоне деньги для Ирландии. Ты об этом знал?
— Вообще-то, нет.
— Сын моего брата Уильяма. Уверена, он теперь вполне процветает. Он собирает деньги. И это будет продолжаться до тех пор, пока в Ирландии есть люди, которые хотят освободиться от Англии. Англичане могут пытаться задавить ирландцев в Ирландии своей добротой, но им никогда не утихомирить ирландцев в Америке.
— Или тех, кто живет в Австралии, — негромко добавил отец Макгоуэн. — Но они уж очень далеко.
— Можно спросить, кому Мартин Мэдден дает деньги? — поинтересовался Шеридан Смит.
— Тем, кто в них нуждается, — ответила его мать с мрачной решимостью.
— О-о… — Шеридан явно смутился.
Граф с любопытством посмотрел на старую леди.
— Пойду-ка я проведаю дочь, — заявила графиня.
— Наверное, мы все покончили с едой, — сказал Шеридан жене.
— Я, пожалуй, разомну ноги, — произнес отец Макгоуэн. — Гогарти, у вас есть минутка?
Он многозначительно посмотрел на Шеридана Смита, когда они с Гогарти выходили, и взглядом показал на Вилли.
— Ох да, — кивнул газетчик, радуясь возможности сменить тему, и тут же отвел Вилли в сторонку.
Ему не нужно много знать о нем, сказал он юноше, чтобы говорить свободно. Вполне достаточно рекомендации отца Макгоуэна. Знает ли Вилли, чем хочет заниматься в жизни? Ну, он сам в таком возрасте не знал.
— Да и как узнаешь, пока не попробуешь одно-другое? — любезно произнес он.
Но в газете есть разные небольшие дела, задания, благодаря которым молодой человек мог бы, так сказать, присмотреться к миру. Конечно, плата будет невелика. А он собирается и дальше жить с дядей и тетей? Хорошо. Хм… Конечно, Вилли никогда не приходилось что-то продавать.
— Но вы можете открыть в себе такой талант. У меня есть хороший человек, который продает места в газете под объявления. В основном это связано с торговлей, ну и всякое другое тоже бывает. Объявления очень важны для газеты. И вы можете какое-то время поработать с этим человеком. Да и другие дела найдутся. Вас это устроит? — (Конечно, Вилли это устраивало.) — Вот и прекрасно. Приходите в редакцию завтра утром. Ох… — Взгляд газетчика вдруг метнулся к двери, и его глаза расширились.
