— Может быть. — Финтан вздохнул. — Но только Богу известно, что происходит в голове у этой женщины.
Когда визитеры ушли, Роуз Бадж еще долго неподвижно сидела в кресле, размышляя. Она не понимала, почему Финтан привел собой мальчика, зачем заставил ребенка стоять здесь и таращиться на нее огромными, как блюдца, глазами. Ну и что тут такого? Она должна сосредоточиться на насущном вопросе. Роуз уставилась на узкие полосы света — лучи солнца, как какие-нибудь воры, мягко прокрадывались в теплый покой ее дома.
Итак, дело дошло до этого. Миссис Бадж не винила Финтана О’Бирна. Не он, а человек, которого он, без сомнения, боготворил, стал причиной всего этого. Проклятый Парнелл.
Хотя они были соседями и принадлежали к одному и тому же классу лендлордов-протестантов, Баджи никогда не питали любви к Парнеллу.
— У него мать — американка, — твердил отец Роуз. — Наверное, поэтому он такой.
Сама Роуз Бадж жила за границей во время его парламентской деятельности, но была в курсе всех событий.
К тому же еще и скандальная личность… Как могло такое случиться, что этот Парнелл, протестант и землевладелец вроде нее самой, целиком и полностью встал на сторону Дэниела О’Коннелла? Ведь именно это сделал Парнелл, когда, чуть больше десяти лет назад, внезапно взорвался, как метеор, на парламентском небосклоне. Конечно, он ни в коем случае не был защитником Католической церкви. Но он стал защитником арендаторов-католиков и создал грозную организацию. Более того, он перенял тактику О’Коннелла и поднял ее на новую высоту, несколько раз изменив баланс сил в британской палате общин и бесцеремонно вынудив обе партии принять законы в пользу Ирландии.
И если Дэниел О’Коннелл надеялся постепенно аннулировать союз с Англией, то Парнелл был куда более откровенен. Он громко и решительно требовал самоуправления для Ирландии и даже убедил Гладстона представить в парламент закон о самоуправлении. Роуз Бадж считала, что все в целом это просто безумие. Даже если семьи правящего класса, вроде ее собственной семьи, могли быть запуганы или обманом вынуждены к подчинению, то в Ирландии нашлись бы и другие, более суровые противники. И если в Лондоне полагали, что пресвитерианцы в Ольстере потерпят власть католиков, то им предстояло тяжкое пробуждение от иллюзий. Лорд Рэндольф Черчилль был прав, когда предостерегал:
— Ольстер будет бороться. И Ольстер будет прав.
К счастью, глупые предложения Гладстона были разбиты консервативной оппозицией. Но это не заставило Парнелла угомониться. Очень скоро он вынудил правительство тори сделать все возможное, кроме предоставления независимости, чтобы ирландцы были довольны. Включая и вот эту мерзкую затею с предоставлением ссуд. И теперь Финтан О’Бирн мог получить деньги, чтобы купить у нее землю.
— Предатель! — Роуз Бадж произнесла это слово вслух в тихой комнате.
Человек, предавший свой класс. Хуже того: именно из-за него весь британский парламент повернулся против собственного детища, против протестантской власти в Ирландии. Давать католикам деньги, чтобы они выгнали нас из собственных домов, где семьи жили столетиями, и вынудить нас уйти, как старых слуг. Куда? В дублинские квартиры или в пригородные дома в Англии? Нас, бывших владельцами огромных земельных просторов в Ирландии?
— Предатель! — снова произнесла Роуз, глядя на огонь.
Но он, как говорили люди, хотя бы действовал парламентскими средствами. А ведь в Ирландии были и другие, которые готовы применять совсем другие способы, вплоть до убийства, чтобы добиться своего. Но разве некоторые из этих проклятых не являлись также последователями Парнелла? Несколько лет назад в Феникс-парке экстремисты убили несчастного лорда Фредерика Кавендиша, первого заместителя министра финансов. Тогда Роуз читала в газетах, что за этим убийством якобы стоял Парнелл. Конечно, теперь все твердили, что это было откровенной ложью, что Парнелл никакого отношения к убийству не имел. Но кто знает? И в любом случае Парнелл был злодеем.
Его следовало наказать. Роуз ничуть бы не пожалела его. Она слышала, что Парнелл давно жил с какой-то женщиной, с которой они не были женаты и которая на самом деле была законной супругой другого человека. Говорили, что миссис О’Ши — очень милая женщина, а ее мужу до нее нет никакого дела. Но в результате О’Ши развелся с женой, а Парнелл на ней женился, что было совсем уже негоже. И это погубило Парнелла. Англичане не желали такое терпеть. И Католическая церковь Ирландии тоже не желала, тем более что Парнелл ей всегда не нравился, поскольку был протестантом. Его вытолкали из политики. С ним было покончено.
Да, печальный конец. Но Роуз Бадж Парнелла не жалела.
Теперь для нее вопрос состоял в том, что делать с той грязью, которую Парнелл накидал перед ее порогом? Что ей делать с Финтаном О’Бирном?
На следующее утро Роуз Бадж отправилась в Уиклоу. На этот раз вместо тюрбана она водрузила на голову фетровую шляпку, украшенную цветами. В Уиклоу Роуз прямиком отправилась в контору своего юриста, мистера Квинлана Смита. Он, внимательно выслушав ее, кивнул и задал один-единственный вопрос:
— Вы хотите продать эту ферму Финтану О’Бирну?
— Конечно нет!
— Могу я спросить почему?
— Потому что это моя земля, земля моей семьи, — откровенно ответила Роуз Бадж, — и я не для того вернулась сюда, объехав полмира, чтобы просто взять и отдать кому-то.
— Вы чувствуете себя крепко связанной с этим местом.
— Конечно я с ним связана! Что еще у меня есть?
— Понимаю… — Адвокат задумчиво кивнул. — Хотя, наверное, вы удивились бы, если бы узнали, как много людей из таких же старых родов сейчас продают землю. — Он немного помолчал. — Но мне вряд ли нужно вам объяснять, что у вас нет никаких причин продавать землю, если вы того не хотите.
— Отлично!
Вроде бы разговор на этом закончился, но Роуз Бадж не трогалась с места. Адвокат подождал несколько мгновений, потом осторожно запустил пробный шар:
— Но вы, может быть, все-таки чувствуете некоторое беспокойство.
— Может быть.
— Вам кажется, что ваш отказ может пробудить дурные чувства?
— Я не боюсь его, если вы об этом.
— Такое мне и в голову не приходило, — мягко ответил юрист.
— Я здесь не была так много лет, — с легкой грустью начала миссис Бадж. — Половина тех, кого я знала, умерли. Я живу в собственном доме, но среди чужаков. Но понимаете, я вынуждена жить с ними.
— Да, действительно.
— Если бы здесь был мой муж, все было бы иначе. Забавно… Я ведь почти не знаю Финтана О’Бирна. Я помню его мальчиком, но какой он человек теперь, мне неизвестно.
— О нем ничего плохого не говорят. Если бы говорили, я бы наверняка знал. — Адвокат подумал. — Многое изменилось за время вашего отсутствия. И полагаю, будет меняться дальше. Но я совершенно уверен, что через какое-то время вы, как и прежде, будете чувствовать себя дома среди жителей Ратконана. Люди-то они все такие же. Хотите, чтобы я поговорил с О’Бирном?
