Стивен очень много размышлял о том, что сказал Тайди, и был удивлен тем, как сильно задела его мысль об отъезде Морин. Он думал, возможно, это потому, что он сумел спасти ее в ужасные дни в Эннисе, когда и его собственная жизнь странным образом менялась. Похоже, эта женщина стала значить для его воображения и сердца больше, чем следовало бы.
Пока продолжался тяжкий кризис в Ирландии, а благодаря многочисленным делам графа Стивен был постоянно занят куда сильнее, чем в дни его политической деятельности, визиты в дом Тайди стали неким фактом, некой постоянной величиной в его жизни. И Стивену не хотелось, чтобы Морин уезжала. Он чувствовал потребность что-то сделать для нее.
И вот солнечным утром в начале июля он явился в дом Тайди и спросил, может ли поговорить с Морин наедине. Она сидела в гостиной.
— Я не могу отговаривать вас ехать в Америку, мисс Мэдден, — почему-то с волнением произнес Стивен. — Но и не могу вас отпустить, не выразив своего уважения и теплых чувств к вам. — (Морин смотрела на него со странной неуверенностью.) — Я ведь и в самом деле чувствую, что мы стали настоящими друзьями, — продолжил Стивен, — после всего того, что мы видели вместе и после всех этих месяцев в Дублине. Надеюсь, я могу так сказать?
— Конечно, мистер Смит, — тихо откликнулась Морин.
— И я надеюсь поэтому, что вы примете от меня вот это, как от близкого друга, который желает вам удачи и надеется, что вы его не забудете. — И он протянул Морин конверт. — Вы найдете в нем все, что вам понадобится для путешествия в Америку. Каюта на хорошем корабле. И еще кое-что, чтобы вы могли устроиться на месте. Умоляю вас принять это от человека, который желает только одного: быть вам настоящим другом. — Стивен улыбнулся. — И даже братом.
Морин была бледна как призрак. Стивен решил, что этого и следовало ожидать. Она опустила голову.
— Вы всегда были моим благодетелем, — чуть слышно произнесла она.
— Для меня честь, мисс Мэдден, оказать вам услугу.
Но Морин не подняла головы:
— Вы спасли мне жизнь, мистер Смит. И я буду это помнить, пока жива. Простите, если я выражу свои чувства более достойным образом, как и следует их выразить, когда немного соберусь с силами. — Она встала.
— Разумеется.
Морин вышла из комнаты.
Перед уходом Стивен поговорил с миссис Тайди.
— Мне кажется, она была тронута, — сказал он.
— Вы дали ей денег на поездку в Америку? Чтобы она могла уехать?
— Ну да.
Стивен чувствовал себя переполненным чувствами, потому что сумма была немаленькой: он вложил в конверт жалованье за пару месяцев.
Миссис Тайди вздохнула, но промолчала.
В прекрасный августовский день в море показалась королевская яхта — не слишком большое судно, но определенно очень красивое. Борта выкрашены в черное с золотом, на мачте развевается королевское знамя. Все, кто видел, как судно огибает южную оконечность Дублинского залива, смотрели на него с волнением.
Королева Виктория и принц-консорт наверняка наслаждались путешествием в такой солнечный день. Министры весьма мудро позаботились о том, чтобы королева не увидела западную часть острова, где, нужно сказать, жители пока пребывали в таком состоянии, что вряд ли стоило показывать королеве эти места. Визит, таким образом, должен был начаться в графстве Корк, где торговая община готовилась оказать королеве великолепный прием.
— Такие добрые, такие преданные люди! — невинно заметила молодая королева.
После Корка она должна была посетить Дублин, а затем — Белфаст.
По дороге королевская чета могла любоваться прекрасными видами. Все пространство залива открылось перед ними, с вулканическими горами у побережья Уиклоу, с возвышенностями на юге и островом Долки. А дальше у берега, возле Брея, они могли увидеть еще и творение человеческих рук. В этой части побережья, от Хоута и до Мэлахайда, через каждые несколько миль стояли небольшие круглые башни из серого камня, с орудийными бойницами и парапетами. Их называли башнями Мартелло. Построили эти башни в качестве защитных сооружений на случай вторжения Наполеона поколение назад. Одна возвышалась на Долки, другая — в полумиле от нее, у чудесной маленькой бухты с песчаным берегом.
В центре залива, к которому направлялась королевская яхта, находился большой дублинский порт, а дальше по заливу, в стороне от Долки, располагались меньшие по размеру, но роскошные пристани для прибывающих на курорт и для почтовых судов. Когда-то эта деревушка называлась Дун-Лэаре. Англичане давно уже превратили это варварское ирландское название в Данлири, но и это показалось им слишком сложным. В результате место получило название Кингстауна.
Но там не слишком бурлила жизнь, разве что подходили к причалам почтовые баркасы, а потом, пятнадцать лет назад, к Долки протянули железнодорожную ветку. И теперь это местечко, с большой церковью и виллами знати, а также с симпатичными домами с оштукатуренными фасадами, обращенными к морю, стало выглядеть совсем по-другому, с претензией на аристократичность.
В день прибытия королевы на набережной возвели симпатичный павильон с полотняной бело-голубой крышей. Над ним на всех флагштоках полоскались на ветру знамена святого Георга, сияя в небе яркими красными крестами. Солдаты в красных мундирах замерли в почетном карауле, а духовой оркестр играл патриотические мелодии.
Позади официального комитета по встрече стояла группа аристократов и джентльменов. Среди них были и лорд и леди Маунтуолш, которые, с обычной для них щедростью, предложили Стивену сопровождать их, чтобы он тоже мог увидеть историческое событие.
Королевская яхта огибала мыс, когда Маунтуолши в крайнем изумлении неожиданно увидели респектабельного, но страшно взволнованного Сэмюэля Тайди, который проталкивался к ним через толпу.
— Стивен! Стивен Смит! — кричал он. — Скорее, идемте!
Тайди, пока гнал своего пони с коляской обратно, все объяснил. Он писал Стивену в Маунт-Уолш, но Стивен не получил его письма, потому что уезжал в Килдэр, где провел неделю перед тем, как два дня назад приехать в Дублин.
— Если бы вы не прислали мне вчера записку, что в Дублине и собираетесь пойти на встречу с лордом Маунтуолшем, я бы и не знал, где вас искать, — говорил квакер. — Надеюсь, лорд Маунтуолш простит мое вторжение.
В общем, теперь они ехали вдоль Кингстауна к Болсбриджу, через Большой канал и вверх по берегу Лиффи, к причалам, где готовился отойти от берега пароход до Ливерпуля.
Попасть в Америку можно было разными способами, но в основном люди предпочитали переправиться в Англию, а оттуда уже сесть на пароход до Нью-Йорка или Бостона.
— Я забронировал для Морин отличную каюту, — объяснял Тайди, — на первоклассном судне из Ливерпуля. Она поедет с удобствами, какие только возможны. И у нее будут еще деньги, когда она доберется туда. — О том, что они с женой слегка увеличили накопления Морин, Тайди не счел нужным упомянуть. — Но я знал, что вы обязательно захотите с ней попрощаться.
