— Согласен, — кивнул квакер.
— Но от нее никуда не деться. Однако есть и такие, кто твердит: мы не сможем одолеть трудности, пока не пройдем сначала через ужасный период реорганизации.
— А под ним, — с чувством добавил Стивен, — они подразумевают смерть от голода. Поскольку сейчас британское правительство предлагает именно это.
— Думаете, Британия сознательно старается уничтожить ирландскую бедноту? — спросил квакер.
— Не совсем так. Но я считаю, что все предлагаемые ими меры основаны на неправильных представлениях. Совсем недавно я помогал организовывать общественные работы. Мужчинам платили гроши за бессмысленный труд, чтобы они могли купить еду, которой здесь просто не было. И это дорого стоило правительству, куда дороже, чем если бы оно просто накормило людей. Вся эта система развалилась, и они придумали суповые кухни. Кстати, до некоторых отдаленных районов Клэра эти кухни добирались так долго, что там успели вымереть целые деревни. В настоящее время голодная смерть слегка отодвинулась. Но через два месяца кухни закроются, их место попытаются занять работные дома.
— Как раз это и беспокоит меня сильнее всего, — сказал Тайди.
— И должно беспокоить. Вы знаете, сколько людей сейчас кормят кухни в графстве Клэр? Около ста тысяч. А сколько мест в работных домах по всему графству? Триста. И что будет с оставшимися девяносто семью процентами? Никто не может объяснить. Здесь, в Эннисе, — с горечью продолжил Стивен, — я могу кормить тридцать пять тысяч человек — и, кстати, многие из них вполне крепкие. Работные дома, конечно, расширяются. Они смогут вскоре принять более тысячи. — Он в отчаянии всплеснул руками.
Квакер наблюдал за ним с веселым удивлением.
— Вижу, вы сильно изменились со времени нашей первой встречи, мистер Смит, — заметил он. — Тогда вы были настоящим политиком.
— А квакеры могут помочь? — спросил Стивен. — Уверен, суповые кухни первыми предложили как раз они.
— Мы можем помочь, — ответил Тайди. — Но мы осторожны. Знаете, всегда есть опасение, что нас могут заподозрить в том, будто мы пытаемся обратить чужую паству в свою веру. Но уверяю вас, мы никогда такого себе не позволяем.
— Ох! — выдохнул Чарльз О’Коннелл, — Это вы о «суповом обращении»?
Стивену приходилось о таком слышать: протестантские церковники или пасторы предлагали умирающим пищу, если те оставят католическую веру.
— Не могу сказать, что сам где-то наблюдал подобное, — заявил Стивен. — Неужели действительно это бывало?
— Редко, — ответил квакер. — Но я видел.
— И что вы можете сделать? — хотел знать Стивен.
— Мы, наверное, попытаемся работать с местными приходами. Пошлем им разное: продукты, одежду и так далее — и пусть они сами распределяют все, как сочтут нужным. У нас есть склады в Лимерике. Оттуда можно доставлять все судами.
— Молю Бога, чтобы вы это сделали, — сказал ему Стивен. — К осени проблема разрастется просто чудовищно.
Они обсудили разные способы, какими квакеры могли предлагать помощь и как этой помощи добраться до других частей графства. Но что бы ни сделали квакеры, все равно проблему в целом решить они не могли.
Еще какое-то время они говорили об этом, а потом, зная об интересе хозяина дома к предстоящим выборам, Тайди спросил О’Коннелла, что он думает о них.
— Это наверняка будет весьма шумная история, — ответил Чарльз. — Сначала пройдут местные выборы, и, скорее всего, с предсказуемым результатом. О’Горман Махон выдвинул свою кандидатуру. В двадцать восьмом он действовал как представитель моего кузена, и местные ремесленники его любят. Он, правда, совсем уже спятил. Бог знает, что он будет делать в Лондоне. Но его соперник буквально раздавлен и готов снять свою кандидатуру. Потом будут выборы графства. Одно из мест вроде определилось, а вот второе… Это будет интересно. Потому что у нас в качестве соперника появляется не кто иной, как сэр Луций О’Брайен. — Чарльз усмехнулся. — А я выступаю как его представитель.
Сэр Луций О’Брайен определенно был необычным кандидатом. Он представлял самый важный из всех древних кланов, был прямым потомком самого короля Бриана Бору и владельцем огромного имения и замка Дромоленд, неподалеку от Лимерика. Сэр Луций был одним из величайших древних принцев Ирландии, оставшихся на западе. Но тут была одна проблема.
Он состоял в партии тори. В отличие от своего младшего брата, который поддерживал «Молодую Ирландию», он решил, что союз с Англией принесет ему больше пользы, чем что-либо другое. И потому поддерживал Англию.
— Признаю, его убеждения создают препятствия, — сказал Чарльз О’Коннелл. — Они противоречат всему тому, за что боролся мой кузен Дэниел, и тому, чего хочет местный электорат, а они хотят расторжения унии между Британией и Ирландией; не сомневайтесь, им не нужен сторонник такого союза. Но тем не менее я уверен в успехе.
— И как же это? — спросил Стивен.
— Он очень учтивый и общительный человек, — пояснил О’Коннелл, — но он никогда не подчеркивает свои убеждения публично. В нем, если хотите, всегда есть некая двусмысленность. И как раз эта двусмысленность и может нам помочь. Мистер Нокс, видите ли, несмотря на то что всегда выступает против властей и за народ, сомневается в идее разрыва союза. И «Клэр джорнал» будет поддерживать моего человека, поскольку Нокс считает его тори, — и так уж случилось, что он угадал. Я также убедил местное Общество трезвости, что сэр Луций полностью на их стороне. Уж и не помню, что я там наплел. Католическое духовенство в основном против него, и их одурачить будет трудновато. Но мы подготовили несколько речей, которые создадут впечатление, что сэр Луций куда более склонен к разрыву с Британией, чем можно было бы подумать. А поскольку всем известно, что его брат страстно жаждет такого развода, то я надеюсь вселить в умы избирателей идею, будто сэр Луций, возможно, куда ближе с братом, чем люди думают. Если повезет, они поверят, что нет никаких причин голосовать против него. А то и еще лучше, поверят, если им захочется, что он готов добиваться разрыва.
— Но почему им может захотеться верить в это? — спросил квакер.
— Сэр Луций О’Брайен — очень богатый человек. И денег вокруг тратится масса. Он ведь знает, чего от него ждут.
— То есть он им просто заплатит за голоса?
— Не знаю, как в вашем приходе, мистер Тайди, — добродушно начал Чарльз О’Коннелл, — но если вам нужен чей-то голос в Эннисе, от вас ждут, что вы за это заплатите. Точно так же, как в Англии. И в Америке тоже, насколько я знаю, — добавил он.
— Мне грустно это слышать, — сказал квакер.
— Но вы должны также учесть и то, как подействовал голод, — напомнил О’Коннелл. — Вся наша торговля чудовищно пострадала. И вряд ли можно винить людей за то, что они не упускают шанса получить хоть немного денег. Сейчас я веду переговоры с торговой гильдией.
Тайди остался в этих местах на два дня. Они со Стивеном еще раз поговорили и сошлись на том, что им следует связаться после выборов, чтобы решить, что можно сделать для бедняков в Эннисе.
