— Ну вот так-то, — холодно произнес Иона Бадж. — А вашему заявлению я не могу поверить, мистер Уолш. И никакой суд не поверит, уверяю вас. — Он коротко кивнул юноше. — Вы можете ехать дальше, мы ведь знаем, где вас найти. Ваш меч будет возвращен вам в должное время.
Он приказал двоим йоменам поднять тело Нобби и привязать к седлу его лошади.
— Отряд! — крикнул он остальным. — Посадите женщину на ее лошадь и держите поводья. Она едет с нами в Уиклоу.
— Да ты просто подлый преступник! — с отвращением воскликнула Бригид.
— А вас, мадам, обвиняют в убийстве.
Он вскочил в седло и дал знак своим людям трогаться с места. Уильям все еще пытался протестовать. Бадж подождал, пока его отряд немного не отъехал, а потом снова повернулся к юноше:
— Ваша галантность очень мила, молодой человек. И даже похвальна, уверен. Но на самом деле я только что оказал вам весьма серьезную услугу.
Для Джорджианы лето 1798 года стало временем тяжких разочарований.
Пока Патрик с друзьями занимались своими делами в Уэксфорде, она с грустью следила за новостями, что приходили о другом восстании «Объединенных ирландцев», в Ульстере. В основном протестанты и пресвитерианцы, идеалисты, желавшие построить новый мир, люди вроде семьи ее собственного дорогого отца, они добились краткого успеха, но правительственные силы были слишком велики, и их разгромили еще до событий на холме Винегар. И Джорджиана их оплакивала.
В конце лета случилось еще одно событие, полное горькой иронии.
Явились французы. Они пришли слишком поздно и совершенно напрасно. В августе небольшие силы, возглавляемые генералом Юмбером, высадились на западном побережье Ирландии, у Киллалы, в графстве Майо. Это были хорошие солдаты. Они даже натянули нос генералу Лейку. Ненадолго. Но они оказались в изоляции. «Объединенные ирландцы» на западе имели слишком мало людей, и хотя эти храбрые души поднялись на борьбу, бóльшая часть населения, уже зная о поражении на востоке, предоставила небольшой французской армии действовать самостоятельно. И к тому времени, когда французы дошли до Мидлендса, Юмбер уже понимал, что ему не продвинуться дальше, и рассудительно отступил.
Два месяца спустя дальше к северу, у Донегола, появился другой французский флот, побольше. Но шесть кораблей были захвачены, и на одном из них правительственные силы обнаружили самого Уолфа Тона в мундире французского генерала. Мгновенно состоялось заседание военного трибунала, и до конца жизни Уолф оказался в тюремной камере. И это был конец восстания 1798 года.
Но хотя все эти великие события вызывали тоску, был еще один аспект восстания, который затрагивал близких ей людей и по-настоящему тревожил Джорджиану.
Когда вернулся Уильям, она испытала облегчение, что с ним ничего не случилось. Но он привез весть о смерти Патрика и Конала и аресте Бригид. Джорджиана едва не заболела от горя, а когда Уильям рассказал ей, что это не Бригид, а он убил йомена, Джорджиана пришла в ужас.
— Она ни в чем не повинна! — твердил Уильям. — И я намерен выступить в ее защиту на суде!
— Ты хочешь, чтобы тебя самого обвинили в намеренном убийстве?
— Это не было намеренным убийством. Я защищал Бригид.
Джорджиана прекрасно понимала, что суд будет готов приговорить Бригид, дочь и любовницу известных бунтарей. Но молодой Уильям… Он ведь тоже мог находиться под подозрением, поскольку был исключен из Тринити. И если он рассердит власти, пытаясь вмешаться в правосудие, разве не может все это обернуться против него?
Джорджиана старалась переубедить внука. Но его потрясла сама мысль о том, что она может такое предлагать.
У Джорджианы не оставалось выбора. Она отправилась повидать Геркулеса.
Джорджиана давно уже презирала своего сына, и все равно ей трудно было поверить в то, как он отреагировал на ее слова. Геркулес пришел в бешенство оттого, что его сын мог оказаться замешанным в такое дело, а когда Джорджиана напомнила ему, что он всего лишь защищал Бригид, Геркулес заявил, что Уильям должен был предоставить йоменам сделать их дело.
— Если я выручу его сейчас, он опозорит меня завтра!
— И ты ничего не сделаешь для своего сына?
— Ничего.
И если Геркулес был чудовищем, то что могла сказать Джорджиана о самой себе?
Она всегда считала себя хорошим человеком. Она никогда не знала, что это такое — ощущать себя виноватой, но знала, что должна сделать теперь. Молодого Уильяма следовало удалить со сцены. Отослать подальше. Похитить при необходимости. Он не должен выступить в суде. Бригид может сама рассказать свою историю и надеяться, что суд поверит ей. Но Уильям туда не пойдет. Джорджиана была слишком честна, чтобы скрывать от себя страшную правду. Бригид была ее протеже и подругой, но Уильям был ее внуком. Женщиной следовало пожертвовать.
Но как убрать подальше Уильяма?
Помощь пришла с неожиданной стороны. Через два дня после ее разговора с Геркулесом он зашел к ней:
— Суда над Бригид Смит не будет еще долго. Захвачено много тысяч бунтовщиков, так что судебные заседания уже расписаны до следующего года. А значит, пока я могу устроить Уильяму поездку в Англию. Он этого знать не будет, но там его задержат. И он не вернется к началу суда.
— И с чего ты вдруг передумал?
— Ко мне приезжал Артур Бадж. Это его брат арестовал Бригид. И они были бы рады, если бы Уильям не поднял вопрос ареста в суде. Это может быть… неловким.
— Значит, ты помогаешь родному сыну лишь для того, чтобы не ставить в неловкое положение правительство и его приспешников?
— Думаю, это лишь к лучшему. Но мне понадобится твоя помощь. Я хочу, чтобы ты убедила Уильяма поехать в Лондон вместе с тобой. А уже потом все будет устроено.
Конечно, Джорджиана согласилась. Они с Уильямом находились в Лондоне, когда пришло сообщение о втором французском флоте и об аресте Уолфа Тона. Джорджиана пробыла в Лондоне до середины ноября, а затем пришло письмо от Геркулеса, сообщавшее, что суда над Бригид не будет до весны. И Уильям согласился уехать к одному землевладельцу, который был в долгу перед Геркулесом, и пожить в его доме в глубине страны.
Но суд состоялся через день после того, как Джорджиана вернулась в Дублин.
Джорджиана хотела бы туда пойти. Хотела бы просто увидеть Бригид. Но она не могла. Как ей посмотреть в глаза женщине, которую она только что предала?
— Что с ней будет? — спросила она Геркулеса.
— Она твердит о своей невиновности, и хотя судьи не могут принять ее оправдания, поскольку йомены говорят прямо противоположное, все равно суд может оказаться неловким событием. У нее много поклонников в Дублине, она же известная актриса. Вот и было решено, что лучше всего проявить снисходительность. И даже если ее признают виновной, к казни не приговорят.
