И действительно, холм Винегар представлял собой идеальное место для обороны. По обе его стороны британцам пришлось бы штурмовать крутые склоны, чтобы добраться до сил «Объединенных ирландцев», окопавшихся наверху. Именно с такого же холма месяц назад «Объединенные ирландцы» разогнали хорошо обученные отряды милиции из Северного Корка, те даже огонь открыть не успели. И потому здесь провели ночь в относительной уверенности.
Патрик был счастлив. Он пришел сюда по собственной воле. Он мог, наверное, отправиться в Уэксфорд и сесть на какой-нибудь корабль или даже уйти в горы в десяти милях отсюда и там спрятаться. Но, отсутствуя в последние три недели, пусть даже по вполне объяснимым причинам, он чувствовал себя виноватым в том, что бросил товарищей в такое время. А они ведь были прекрасными людьми, большинство из них. Патрика охватило нежное чувство привязанности к Келли и ко всем тем тысячам единомышленников, что скрывались в темноте на склонах. Он даже испытал нежность к врагу. В конце концов, это ведь тоже были живые человеческие существа. Патрик искренне сожалел, что очень многие лишатся жизни в течение предстоявшего дня. Но это была печальная необходимость — проливать кровь и жертвовать собой, это необходимо ради рождения нового порядка в Ирландии.
Патрик не сомневался: новая Ирландия возникнет. Не из-за этого восстания, чей исход был по-прежнему неясен, но просто потому, что это неизбежно. По всему миру сметались старые тирании, устаревшие и физически, и морально. В Америке, во Франции люди были свободны, сами избирали свое правительство, принимали законы и решали поклоняться или не поклоняться любым богам, как им самим хотелось. Господство и подавление, деление на католиков и протестантов — все это должно в конце концов измениться. Наступал век разума, и, безусловно, теперь только и нужно было что один-два хороших удара, чтобы прогнившая старая конструкция развалилась под собственным весом. И Патрик был благодарен судьбе за то, что получил шанс стать частью событий, помочь зарождению нового, лучшего мира.
Лучшего мира для его детей. О них Патрик думал с нежностью. Прошел почти месяц с тех пор, как он видел их в последний раз. Как ему хотелось иметь крылья, чтобы помчаться сквозь ночь и провести с ними часок-другой, успокоить их, приласкать. И о Бригид он тоже думал. Когда все это закончится, мир должен будет измениться. И тогда он снова, но уже более настойчиво, попросит Бригид выйти за него замуж, и, возможно, на этот раз она согласится.
И еще Патрик думал о том, как странно все ощущается здесь, наверху. Словно вечер, набросив на холм петлю оранжевого света, волшебным образом утащил его прочь, в некое место, где нет времени, а все это множество людей превратилось в древнее ирландское собрание, ожидающее того момента, когда на востоке появятся лучи, возвещающие о наступлении великого дня солнцестояния.
Генерал Лейк, грубый и жестокий человек, не стал ждать до рассвета. Он всю весну вешал и подвергал порке людей по пути через Ульстер, чтобы сломить там бунтарский дух. Но он был опытным военачальником. И, встретившись с армией, которая значительно превосходила по численности его собственную, да еще окопавшуюся на круглой возвышенности, он сделал то, что сделал бы любой хороший генерал. Он воспользовался теми преимуществами, что у него были.
Тщательно разместив пушки как можно ближе к холму, он не стал ждать не только рассвета, но и первых признаков света на восточном горизонте. И количество противников как раз сыграло против них же самих. Они расположились на склонах так плотно, что генералу даже незачем было вести прицельную стрельбу. Он приказал зарядить пушки ядрами и крупной картечью. И вот вспыхнул огонь и раздался грохот, разорвавшие ночь.
— Я их разнесу в клочья прямо в темноте! — заявил генерал.
Келли, бывший рядом с Патриком, был, как и все, ошеломлен обстрелом. Пушечные ядра засвистели над головами, темные фонтаны земли и обломков взлетели с земли в ночное небо, со всех сторон раздались крики.
— Неужели он действительно собрался атаковать в темноте? — недоумевал Патрик.
Но у генерала Лейка и в мыслях такого не было. Он не сдвинулся ни на дюйм, а просто позволил своим злобным пушкам делать за него всю работу. Они молотили по холму в темноте. Они продолжали сыпать ядрами и картечью при первом свете. Они ревели в момент восхода солнца, и их грохот подчинялся примитивной логике, которая ничего не знала о свободе, о древнем прошлом или о будущем. Снаряды просто летели, врывались в землю, рассекали все подряд, пока зеленые склоны холма Винегар не были сплошь залиты кровью.
А у английской артиллерии нашелся в запасе еще один трюк. Патрик увидел его собственными глазами, когда какое-то ядро упало примерно в пятидесяти ярдах от него, подпрыгнуло и откатилось к группе копейщиков, посмотревших на него с отвращением. А потом вдруг они исчезли, превратившись в яркий взрыв, а во все стороны разлетелись куски тел. Это взорвался снаряд, снабженный длинным фитилем. Ирландцы раньше никогда не видели взрывателей замедленного действия. И вскоре по всем склонам холма пронеслась паника. Люди пытались убежать подальше от падавших на них снарядов.
Теперь им оставалось только одно. И вот началось большое наступление с целью выбить англичан с их позиций. Ирландцы должны были добиться этого простым численным перевесом. Патрик и Келли очутились позади общей волны, оба были вооружены пистолетами и мечами и бежали следом за линией копейщиков, но не добрались даже до основания холма. Вражеский огонь был столь сокрушителен, что атака захлебнулась, повстанцы попятились обратно вверх по склону. И тогда Патрик с ужасом увидел, что англичане воспользовались суматохой и передвинули вперед свои пушки. Он разрядил в них пистолет, но не заметил, чтобы кто-нибудь упал от его выстрела.
Вскоре они попытались предпринять новую атаку, но с тем же результатом.
Внизу, в Эннискорти, английские воинские части старались захватить мост, ведущий в город. Они предполагали, что по нему ирландцы могут попытаться сбежать. Но там, в городе, «Объединенным ирландцам» повезло больше, и, похоже, британцев они отбили.
Шло время. И обстрел продолжался. Жара стала ужасающей. И только теперь Патрик осознал, что, хотя пушки продолжали стрелять, он почти не слышал их. Странная нереальная тишина опустилась на день. Посмотрев вокруг, Патрик попытался оценить, какая часть армии могла остаться на холме. Половина? Возможно. Но все как будто стали двигаться медленнее, словно им совершенно некуда было спешить. И если уж на то пошло, который теперь час? Этого Патрик даже не представлял. Но солнце стояло высоко.
Однако сейчас происходило что-то новое. Келли что-то кричал ему. Заряжал пистолет. Англичане приближались. Они подходили с другой стороны холма. Патрик был готов к встрече. Он кивнул и крепко сжал пистолет, направив его в сторону врага. Он готов, да, готов.
Тут он услышал какое-то шипение и крик. Почувствовал, как рука Келли бесцеремонно хватает его за воротник, пытаясь куда-то оттащить. Патрик споткнулся, потом увидел вспышку и понял, что лежит на земле. Он моргнул. Слева от него два человека извивались в судорогах. Келли был с другой стороны. Он сидел странно изогнувшись, как будто пытался читать книгу, прижатую к боку. Вот только вместо половины головы у него было кровавое месиво. Патрик уставился на него. Келли был мертв. Сам Патрик вроде ничего особенного не чувствовал. Но когда он попытался встать, его левая нога почему-то отказалась слушаться. Это было странно. Патрик провел по ней ладонью и нахмурился. Нога была влажной. Он посмотрел на нее и увидел сбоку огромную рану, из которой сочилась кровь и торчал какой-то кусок железа. Но боли Патрик почти не ощущал. Наверное, вскоре боль появится, подумал он, но ему нужно было сначала кое-что сделать.
