И что ей делать? Запереть его в комнате? На это у нее не хватило бы духу. Прошло две недели, три. Уильям ничем ее не тревожил. Он с удовольствием разговаривал с бабушкой. Иногда куда-то уходил — повидать друзей, так он объяснял, — и отсутствовал несколько часов. Но где он бывал, Джорджиана понятия не имела. К третьей неделе мая город выглядел как военный лагерь перед началом сражения. Напряжение стало уже невыносимым.
Как-то утром вроде бы что-то началось. Патрули передвигались по городу с новой энергией и целенаправленностью. К полудню Джорджиана услышала, что поймали кузнеца, ковавшего копья. Весь тот день и весь следующий продолжались обыски. Солдаты шли от двери к двери. Джорджиана придумывала один повод за другим, чтобы удержать внука дома. А потом грянула новость:
— Схватили лорда Эдварда Фицджеральда!
И новость сопровождалась самыми разными подробностями. Он ранен. Он в тюрьме. Он умирает. Едва услышав это, Уильям умчался из дому. И Джорджиане не удалось его остановить.
Еще несколько дней приходили все новые детали события. Якобы молодого аристократа просто предали. Его арестовали в его тайном убежище в Либертисе. Там была схватка, он пытался отбиваться. Началась стрельба, и его тяжело ранили. А обыски тем временем продолжались. На Дерти-лейн на складе древесины Раттигана был найден тайник с оружием.
— Они вынесли из его дома всю мебель и сожгли, чтобы преподать ему урок, — вот что услышала Джорджиана.
Нескольких человек публично высекли. И когда же революционеры собираются нанести ответный удар? Молодой Уильям теперь каждый день уходил из дому на несколько часов, и Джорджиана не знала, где он бывает. Она пыталась его расспрашивать, но внук отвечал уклончиво. Прошло еще два дня. Комендантский час теперь соблюдался жестко. Никто не мог появиться на улицах после девяти вечера. 23 мая Уильям выглядел необычно взволнованным. Он вышел в начале вечера и не вернулся. Начался комендантский час. Уильяма не было.
Джорджиана металась по своей спальне. Она ничего не могла поделать, но и лечь в постель тоже не могла. Шли часы. Миновала полночь. А потом Джорджиана услышала бой барабанов где-то неподалеку. Это был призыв к йоменам браться за оружие и собираться на Сент-Стивенс-Грин.
И по всему городу тоже зазвучал призыв. Началось. Вскоре кто-то заколотил в дверь, и Джорджиана сама побежала к входу. За дверью она увидела одного старого джентльмена из патруля на Меррион-сквер. В руках он держал фонарь. За его поясом торчали два дуэльных пистолета, и выглядел он довольным, как сытый кот.
— Закройте все ставни! — крикнул он. — Начинается! И драка будет черт знает какой, не сомневайтесь! — И сразу поспешил дальше.
— Но где? — крикнула Джорджиана ему вслед.
— Увидите сами из верхних окон! — не оборачиваясь, ответил джентльмен.
И Джорджиана, поспешив подняться наверх, действительно увидела из окна, как на юге у подножия холмов разгорается огонь.
На рассвете снова явился тот же самый старый джентльмен.
— Они остановили почтовые кареты! — сообщил он и как будто просиял от восторга. — Теперь бунт начнется по всей Ирландии. Никаких сомнений!
Через два часа после окончания комендантского часа вернулся Уильям. Он никак не объяснил свое отсутствие, а Джорджиане и спрашивать не хотелось. Уильям ушел к себе и лег спать. Через полчаса Джорджиана встретилась с Геркулесом.
— Ты должен позвать его обратно! — умоляла она. — Я не могу за него отвечать, и я не знаю, как он может себе навредить!
Но Геркулес был непреклонен.
— Слишком поздно, — заявил он. — Для меня он умер.
И только тогда Джорджиана в отчаянии обратилась к человеку, которого, как она предполагала, Уильям мог выслушать.
Бригид не долго колебалась, прежде чем приняла решение: она пойдет с ним и плевать на последствия.
Однако этот юноша оказался настоящим сюрпризом.
Когда Джорджиана пришла к Патрику за помощью, Бригид думала, что в том нет необходимости, но Патрик все понял:
— Она ведь его бабушка, она его любит и чувствует, что не в силах ему помочь. Такая ответственность слишком тяжела для нее. Я совсем не виню ее за то, что она ищет моей помощи. И возможно, она права. Может быть, мальчик послушается меня.
И он согласился зайти тем же днем.
Его план, о котором он ничего не сказал Джорджиане, был немного грубоват и отчасти лукав, но необходим.
— Я отведу его к нашему родственнику Дойлу, — сказал он Бригид. — А потом запрем его в погребе. Дойл может продержать его там, пока шум не уляжется, так или иначе.
К сожалению, когда Патрик сообщил о своем замысле старому Дойлу, тот отказался.
— Говорит, слишком много хлопот, — пожаловался Патрик.
В общем, им оставалось лишь то, чего хотела Джорджиана: увезти внука в Уэксфорд.
Патрик предупредил Джорджиану, что в этом может быть риск. И даже признался ей, что состоит в обществе «Объединенные ирландцы». Но это, похоже, ее не удивило.
— Ты сумеешь удержать его от дурного пути, — сказала она. — Ты мог бы увезти его в Маунт-Уолш. А если соберешься в Уэксфорд, так и еще лучше.
Для Бригид и Патрика недели после того, как она спрятала лорда Эдварда в Либертисе, были и суетливыми, и опасными. Постоянно происходили встречи, поступали приказы. Все действия организации «Объединенные ирландцы», пострадавшей, но по-прежнему живой, координировались из той пустой комнаты в жалком переулке. Каким-то чудом Бригид и Патрика так и не поймали. К середине мая было принято решение: восстание начнется двадцать третьего.
Нельзя сказать, чтобы Патрика это порадовало.
— Это же просто безумие — начинать без французов! — воскликнул он.
Но Патрик, хотя и был доверенным лицом, не участвовал в принятии окончательного решения, а лорд Эдвард и кое-кто еще были просто одержимы идеей бунта. И колесо покатилось. К тому времени, когда лорда Эдварда арестовали, казалось, что восстание в любом случае начнется.
План был грандиозным: предполагалось захватить Дублин. Тогда восстанет вся Ирландия. Но координация была недостаточно хороша. Отделившаяся ульстерская организация продолжала действовать сама по себе. Захват почтовых карет накануне ночью должен был послужить сигналом: если бы в разные города не пришла почта, люди бы поняли, что восстание началось. Но карета, шедшая в Уэксфорд, ускользнула. На рассвете того дня было решено, что Патрик должен отправиться на юг и присмотреть за тем, чтобы тамошняя группа действовала в согласии с остальными.
То, что Патрику понадобилось отвезти родственника в Маунт-Уолш, стало отличным предлогом для поездки, а Джорджиана пообещала обеспечить его письмом.
— Если ты остановишься в Маунт-Уолше, — добавила она сдержанно, — то мог бы защитить мой дом от своих друзей. Будет очень жаль, если созданная тобой библиотека сгорит.
