Английский парламент не голосовал по ирландскому вопросу до середины месяца, и в ожидании новостей Джордж с Джорджианой оставались в Дублине. Виги, как все и думали, дали патриотам то, чего те желали.
После этого супруги уехали в Уэксфорд.
— Уверен, когда мы туда доберемся, Патрик уже успеет составить каталог на новые книги и расставит их по местам, — с удовлетворением заметил Джордж.
— А может быть, он заодно сможет сказать, что он решил насчет Луизы и Джейн Келли, — добавила Джорджиана. — Как думаешь, к кому он склонится?
— Думаю, его соблазняют Луиза и ее состояние, но совесть тянет к девушке-католичке, — ответил Джордж.
Однако в Маунт-Уолше на вопрос, здесь ли Патрик, им сообщили о его отъезде. Это было все, что знали слуги.
— Я просто готова лопнуть от досады! — со смехом призналась Джорджиана, как только они с мужем остались наедине в спальне.
Но она заметила, что ее муж о чем-то задумался.
— Тут что-то не так. Ты разве не обратила внимания на то, что все слуги как-то неловко себя чувствуют? — Немного погодя он вышел из спальни и вернулся минут через десять. — Да, все книги в библиотеке, каталог составлен. Все в безупречном порядке. Но говорю тебе, тут что-то происходит.
— Предоставь это мне, — с улыбкой произнесла Джорджиана и отправилась вниз поговорить с поварихой.
Разговор не занял много времени. Ровно столько, сколько понадобилось, чтобы милая женщина завела Джорджиану в кладовку, где их никто не услышал бы, и тут же довольно несвязно выложила всю историю.
— Ох, миледи, — начала она, — тут такое, такое… Дворецкий только и ждет, когда милорд спустится вниз, чтобы доложить ему о том, что произошло.
— О том, что произошло?
— Ну, насчет мистера Патрика. И это после того, как они с мисс Келли так чудесно смотрелись вместе… Сбежать вот так!
— Он сбежал с мисс Келли?
— Ох, миледи, если бы! Если бы это не была та девочка Бригид, с которой он уехал, никто бы и слова не сказал… Он такой джентльмен, а она… Ну кто уж там она такая… И всегда была тихая и худенькая как щепка… Ну, может, теперь уже и не такая худенькая, помоги ей Бог.
— Он увез Бригид? Куда?
— Вроде бы в Дублин, чтобы она жила в его доме. Должно быть, конец света близок, ведь иначе что им обоим делать? Но они в Дублин поехали, это точно.
— И вы ничего прежде не знали?
— Ничегошеньки! Прямо у нас под носом, и никто ничего не заметил! А ведь они вдвоем часами сидели наверху, в библиотеке…
— Он поступил бесчестно! — воскликнула Джорджиана.
Хотя, вообще-то, она подумала: поступил как последний дурак.
— Должно быть, она его околдовала, — решительно заявила повариха. — Мне нужно было следить за ней получше. — Она покачала головой. — Мне бы сразу догадаться, что она настоящая проныра, да, сразу, как только я увидела ее!
— Почему это?
— Как же, разве миледи не заметила, какие у нее странные зеленые глаза?
Это было правдой. У темноволосой девушки глаза были зелеными. Но Джорджиана никогда об этом не задумывалась.
Круглоголовые
1796 год
Дейрдре смотрела из Ратконана в сторону моря. Она стояла там уже с полчаса, и от сырого весеннего ветра на ее лбу собрались капли влаги, но она не трогалась с места.
Она была уверена, что он приближается.
Откуда она это знала? Ходили слухи, конечно, шепоток, быстро добравшийся даже до высоких долин вокруг Ратконана. И этот шепоток заставлял предположить, что он уже скоро появится. Но Дейрдре знала не поэтому. Это было некое ощущение вещей, которое она не могла объяснить, интуиция, которой она привыкла доверять и которая говорила ей, как уже не раз в прошлом, что он близко.
Патрик Уолш. Она ненавидела этого человека, как самого дьявола.
И у нее были к тому причины. Прежде всего, он похитил ее дочь. Потом постыдно с ней обращался. А теперь? Дейрдре боялась чего-нибудь еще худшего. Он собирался украсть у нее еще и мужа. Он мог забрать Конала, и тогда — это интуиция тоже твердила ей — она больше не увидит его.
А для нее никого в мире не существовало, кроме Конала. Ей казалось, их жизни были связаны в вечности, словно пара скал высоко в горах, стоящих рядом с начала времен, и они будут рядом, в жизни и смерти, до самого конца. Конал был ее жизнью, когда она была еще маленькой девочкой, а когда его отослали прочь, она думала, что ее жизнь закончена. И десять лет после того она жила будто в пустыне.
За это время ее существование в Ратконане было тихим и лишенным событий.
Внизу у побережья была отличная дорога, и по ней между Дублином и Уиклоу катили почтовые кареты, по ней можно было за несколько часов добраться до столицы. Но если отправиться в горы, через крутые перевалы, в сторону Ратконана и Глендалоха, то там вы попадали в зону безвременья, в затерянный мир, где как будто ничто никогда не менялось. Ее дед продолжал учить детей в школе за изгородью и медленно, почти незаметно старел. Если он никогда не говорил о Конале, то, как полагала Дейрдре, просто чтобы не причинять ей боли. И никто в Ратконане не говорил о нем — ну, по крайней мере, при Дейрдре. Бадж ясно дал понять: он не желает, чтобы Конал возвращался домой, а поскольку отец Конала Гаррет с тех пор стал пить еще больше, то все в Ратконане полагали, что землевладелец, скорее всего, прав.
Но раз в год, каждую весну, в Гаррете Смите что-то менялось. Он прекращал пить. Его речь снова становилась ясной и четкой. Он изо всех сил старался привести себя в порядок. А потом отправлялся к дороге на Уиклоу и там садился в почтовую карету, чтобы поехать в Дублин и повидать Конала. Иногда дед Дейрдре провожал его первые несколько миль, если в ту сторону не ехала одна из телег Баджа, — тогда он мог предложить Гаррету подвезти его. Похоже, лендлорд ничего не имел против этих ежегодных поездок. Он давно уже добился своего, а кроме того, женился на молодой леди из Килдэра, и ему было о чем подумать.
Каждый раз, когда Гаррет возвращался, Дейрдре спрашивала его о Конале, а он рассказывал ей новости и говорил, как вырос его сын. Через три года Дейрдре узнала, что Конал бросил школу и поступил в ученики к столяру. Она удивилась, но Гаррет, похоже, обрадовался. Конал остался в Дублине.
— Ему там лучше, — говорил девочке его отец.
— А он спрашивал обо мне? — как-то раз осмелилась поинтересоваться она.
— Конечно, Дейрдре. Он отлично тебя помнит, — ответил Гаррет.
Но что это означало, понять было трудно. В свое время Дейрдре услышала, будто столяр был так удивлен способностями Конала, что отправил его завершать учебу к своему брату, столяру-краснодеревщику.
— Думаю, он и там отлично справится, — сказал ей Гаррет.
