Она мысленно благодарила мужа. Он не мог быть с ней постоянно, но старался проводить с женой как можно больше времени. И держался безупречно. Всегда чувствовал, когда Джорджиане хочется побыть одной. Он занимался каким-нибудь делом, однако всегда был где-то рядом, и это успокаивало Джорджиану. Джордж, с его широким лицом и добродушными манерами, не страдал особыми амбициями, но уж никак не был глуп, и Джорджиана уважала его. Когда они прогуливались по деревенским тропам, он поддерживал ее за талию сильной рукой, и Джорджиана чувствовала себя уютно и радовалась тому, что у нее такой милый и понимающий супруг.
Однако в его отсутствие она ощущала себя одинокой. Несколько слуг в доме были привезены из Дублина. Для людей же, работавших в имении, и для фермеров-арендаторов они с Джорджем оставались чужаками. Да, работники держались достаточно дружелюбно и вежливо, хотя и настороженно, потому что прекрасно знали, чьи деньги уплачены за поместье. С некоторыми из них Джорджиана более или менее сблизилась и очень обрадовалась, обнаружив в доме кое-кого, кто, похоже, был еще более одинок, чем она сама.
Эту девушку звали Бригид. Ей было всего шестнадцать, тоненькое, бледное темноволосое существо. Как и многих деревенских девушек, ее отправили служанкой к местному фермеру поблизости от дома, примерно в тридцати милях выше по побережью. Для девушки из большой семьи это наилучший выход — зарабатывать себе на жизнь и учиться быть хорошей домохозяйкой, пока, по Божьей воле, она не найдет себе мужа. Но тот фермер не слишком хорошо с ней обращался, и она провела в его доме всего год, а потом местный священник, услышав от друзей о новой вакансии, побеседовал с ее родителями и договорился о встрече девушки и ее матери с экономкой Маунт-Уолша, и та ее наняла. Работа в таком замечательном месте означала некие новые возможности, и мать девушки, получив заверения, что здесь дочери будет хорошо, оставила ее там.
Однако Бригид не чувствовала себя счастливой. Не потому, что с ней дурно обращались, ничего подобного. Просто Маунт-Уолш находился слишком далеко от ее дома, и повидаться с семьей она вряд ли теперь могла больше двух раз в год.
— Она бледненькая как привидение и тощая как кочерга, — сказала экономка Джорджиане, — но я не могу заставить ее съесть больше нескольких крошек.
Поэтому Джорджиана взяла девушку под свое крыло, сделав своей временной горничной, учила причесывать и укладывать ей волосы и даже смогла разговорить Бригид. Джорджиана узнала, что отец Бригид был ремесленником и что девушка умеет читать и писать. Чувствуя хорошее к себе отношение, она вроде бы стала немного бодрее и даже прибавила в весе пару унций. Но непредвиденным следствием этой заботы для самой Джорджианы стало то, что она и сама немного ожила.
К июлю, когда приехали Геркулес и Китти вместе с маленьким Уильямом, Джорджиана действительно чувствовала себя лучше. И была рада приезду гостей. И если иногда в отсутствие родителей Геркулес проверял, как идут дела в имении, и вел себя так, будто имение принадлежит ему, и если даже время от времени он заявлял, что куда лучше мог бы использовать это место в политических целях, Джорджиана знала: он не хочет обидеть ее. Просто такова уж была его натура. И если он предупреждал мать, что некоторые местные сквайры и фермеры, которые ей нравились, на самом деле проклятые патриоты и что у него есть тому доказательства, Джорджиана не обращала на это внимания.
По большей части Геркулес держался вполне мило. А Китти буквально расцвела. Возможно, она и не умела говорить на умные темы, но в деревне чувствовала себя как дома. Она прекрасно знала, что и как следует делать, и все вокруг, от рабочих на земле до судомоек на кухне, вскоре обращались к ней с дружеским уважением, словно знали ее всю жизнь. Она, пожалуй, смогла бы управлять тут всем лучше, чем я, с некоторой завистью думала Джорджиана. И, видя, как Китти прогуливается рука об руку с Геркулесом, откровенно счастливая, Джорджиана была вынуждена признать, что Геркулес очень правильно выбрал жену.
Но самую большую радость доставлял малыш Уильям.
Это был чудеснейший мальчик. А поскольку Джорджиана была его бабушкой, никто, похоже, не имел ничего против того, что она проводила с ним много времени. И если у Геркулеса и Китти были другие дела, они с радостью оставляли малыша с ней, и она играла с Уильямом долгие часы. Иногда Джорджиана призывала на помощь Бригид, и девушка отлично управлялась с ребенком. Уильям был веселым малышом. И он все так же был похож на Патрика, хотя Джорджиана об этом помалкивала.
Как-то раз повариха, работавшая в доме у Фортуната много лет, вполне невинно заметила, обращаясь к Геркулесу:
— Ну разве этот малыш не похож на мастера Патрика, когда тот был таким же маленьким?
— Ничего подобного! — холодно откликнулся Геркулес.
— Ох, вы тогда были слишком молоды, чтобы помнить, — благодушно сказала повариха.
— Да не похож он на него ничуть! — взорвался Геркулес и одарил повариху таким бешеным взглядом, что та больше никогда не возвращалась к этой теме.
А Джорджиана подумала: очень хорошо, что Геркулес не хозяин в этом доме, или бедной женщине пришлось бы уже собирать вещички.
У Джорджианы занятия с Уильямом создавали ощущение, что она снова обзавелась собственным ребенком. Присутствие в доме малыша и радостная перспектива долгих лет, когда он будет расти и меняться, весьма помогли ей поправиться. К концу лета Джордж сказал ей с улыбкой:
— Ну, теперь ты гораздо больше похожа на саму себя.
Той осенью она вместе с мужем вернулась в Дублин к началу парламентской сессии. Ничего особенного в течение тех месяцев не произошло. Приходили вести о том, что красные мундиры отлично расправились с американскими повстанцами на юге, но недавно назначенный генерал Корнуоллис разбил армию южан под командованием генерала Гейтса.
— Рабы бегут, чтобы присоединиться к нам, потому что мы обещали им свободу, — сообщал Джордж.
Нельзя сказать, чтобы такие новости огорчали Граттана и его патриотов. Добившись победы во время предыдущей сессии, он теперь добивался независимости ирландского парламента, но его мало кто поддержал. Потом стало известно, что молодой Ричард Шеридан выдвинул свою кандидатуру на выборах в лондонский парламент. К Рождеству они получили от него письмо, в котором говорилось, что Шеридан уже сблизился с некоторыми лидерами партии вигов. «Они полны решимости сделать что-нибудь для патриотов в Ирландии, — писал он, — если, конечно, нам удастся сдвинуть с места лорда Норта, а он стоит на своем, как Скала вечности».
В конце весны Китти подарила Геркулесу еще одного сына. Его назвали Августом. А Джорджиане было приятно думать, что он, скорее всего, был зачат в доме в Уэксфорде.
И именно в Уэксфорд она вернулась в мае, причем с радостью.
Джордж попросил Патрика сопровождать Джорджиану, поскольку у него самого были дела и он не мог уехать из Дублина еще несколько недель. Геркулес и Китти решили побыть с новорожденным ближе к Дублину, в доме в Фингале. Но Патрик, несколько месяцев подряд работавший без передышки, заявил, что будет весьма рад провести какое-то время в Уэксфорде вместе с Джорджианой.
