Как только началась новая сессия парламента, патриоты снова подняли шум. Граттан требовал, чтобы Ирландии раз и навсегда дали право свободной торговли, и желал покончить с английским правлением. Тем временем добровольцы устроили несколько небольших парадов, во время которых патриоты держали речи. Но по улицам полз слух, что это всего лишь вступление.
— Дождитесь дня рождения короля Вилли! — говорили люди.
Из всех праздников протестантского календаря не было более популярного среди дублинских торговцев, чем день рождения Вильгельма Оранского. Каждый ноябрь они отмечали его торжественными обедами и преданными речами. И потому, когда стало известно, что добровольцы решили устроить парад перед статуей короля Вилли на Колледж-Грин, площади у Тринити-колледжа, стало ясно: это будет нечто особенное.
Так уж получилось, что Джордж уехал по делам в имение в Уэксфорде, и потому Джорджиана, желая увидеть парад, попросила Геркулеса пойти с ней.
— Ты не должна и близко к ним подходить! — заявил Геркулес. — Сиди дома! Прежде всего я не доверяю этим добровольцам. И даже если они будут держаться прилично, я не хочу, чтобы тебя там видели.
— Я совершенно спокойно могу посмотреть на них, и никто ничего не подумает, если я пойду с тобой, — возразила Джорджиана.
— Уж точно не пойдешь. Я запрещаю тебе туда идти!
Возможно, если бы Геркулес не сказал этого, Джорджиана и осталась бы дома. Он, видимо, желал защитить ее, но Джорджиана не собиралась терпеть приказы от сына. Поэтому она, ничего ему не сказав, собралась пойти на парад. Но все же было бы слишком глупо для леди отправляться в одиночку в такую огромную толпу, и она задумалась, кто бы мог ее проводить. И вдруг сообразила, что знает идеально подходившего человека.
Она уже сгорала от нетерпения, когда пришел Дойл. Торговец пребывал в добродушном настроении.
— Замечательный день! — заявил он. — И я даже договорился о кое-каких встречах там.
Они прошли по Меррион-сквер, мимо огромного фасада Ленстер-Хауса, повернули налево и дальше уже направились на запад вдоль серой стены, окружавшей территорию Тринити-колледжа справа от них. Улицу заполонил народ, все шли в ту же сторону, и вскоре началась такая давка, что Джорджиана порадовалась обществу Дойла. Когда они миновали Килдэр-стрит и вышли к главным зданиям колледжа, Джорджиана уже старалась держаться как можно ближе к торговцу, а он уверенно пробирался сквозь толпу.
Наконец они очутились перед колледжем, и Джорджиане показалось, что парад увидеть ей не удастся, поскольку вокруг площади стояло оцепление, а толпа стала уже такой плотной, что Джорджиана видела лишь верхнюю часть огромного здания парламента, нависавшего над головами. Однако Дойл неожиданно повернул к какой-то двери.
— Тут у меня есть один друг, — пояснил он с усмешкой.
И через несколько мгновений они поднимались по лестнице узкого дома с магазинчиком внизу, на этаж, где располагались спальни. На верхней площадке их тепло приветствовали известный портной и его семья и тут же пригласили в простую комнату, где был накрыт стол с закусками и сладостями. Джорджиане предложили горячего шоколада и подвели к одному из окон, из которых вся семья портного и их слуги собирались наблюдать за происходящим.
А зрелище было примечательным. Все широкое пространство Колледж-Грин было расчищено. И хотя толпа вокруг сдержанно гудела, сама площадь словно затаила дыхание, ожидая момента, чтобы отразить эхо восторженных голосов. В центре на высоком гранитном пьедестале сидел на коне каменный король Вильгельм, похожий на римского генерала, готового повести войска к победе. За ним бесстрастно смотрел на все классический фасад Тринити-колледжа, явно не сомневавшегося в том, что он все знает о подобных событиях, а вот новенькое здание парламента, дерзкое, как Колизей, явно надеялось увидеть нечто забавное. В частных домах каждое прямоугольное окно как будто превратилось в театральную ложу для леди и джентльменов, а некоторые из слуг пробрались на крыши.
Через какое-то время грохот барабанов и звуки дудок сообщили о приближении добровольцев.
Они действительно устроили отличное представление. Сначала двигалась кавалерия. Всадников было более сотни. Красные мундиры, обнаженные мечи, сверкающие шлемы с плюмажами; и в седле они держались отлично. Когда конница появилась на площади, толпа взорвалась радостными криками. Потом пошла пехота: шляпы-треуголки, синие или зеленые мундиры с белыми перевязями, белые лосины. Рядовые несли мушкеты; офицеры, с перевязями через плечо, шагали, обнажив мечи. У каждого отряда были своя эмблема и цвета; маршировали они безупречно, а барабаны отбивали резкий ритм, пока отряды выстраивались на площади по трем сторонам от статуи. Но куда сильнее поразило Джорджиану то, что следом за пехотой выехал артиллерийский обоз с полудюжиной полевых пушек. Она и не подозревала, что у волонтеров есть пушки. И каковы бы ни были их намерения, они были готовы к делу.
— Там три моих сына, — услышала она довольный голос Дойла.
К восторгу толпы, отряды с безупречной точностью продемонстрировали несколько простых строевых упражнений, потом офицеры и знаменосцы выдвинулись вперед, чтобы отсалютовать статуе короля Вильгельма и почтительно склонить перед ним знамена. А затем, по приказу, с трех сторон площади прозвучали залпы; солдаты стреляли в воздух так, что почти исчезли в дыму, а по площади Колледж-Грин снова и снова прокатывалось эхо.
Но вот дым рассеялся. Волонтеры застыли неподвижно, сами напоминая статуи. И тут произошло нечто невероятное.
Первый стяг с надписью появился в центре дальнего ряда, прямо за статуей. Он был натянут на два шеста, и на его зеленом полотнище было аккуратно написано на латыни, римскими буквами:
PARATI PRO PATRIA MORI
Готовы умереть за нашу страну. Отлично! Благородное заявление. Толпа зааплодировала. Но тут слева развернули еще одно полотнище — белая ткань, красные буквы, так же аккуратно написанные, как на первом, но на этот раз по-английски:
СВОБОДНАЯ ТОРГОВЛЯ
Толпа взревела. Джорджиана задохнулась от изумления и посмотрела на Дойла. Тот одобрительно кивал. А справа уже поднялся третий стяг. Красная ткань, белые буквы, немного шире, чем на двух первых.
СВОБОДА ТОРГОВЛИ ИЛИ РЕВОЛЮЦИЯ
Джорджиана просто не верила своим глазам. Толпа взревела еще громче прежнего. Революция? В добром протестантском Дублине? Да о чем только они думают? Джорджиана уставилась на офицеров. Неужели они собираются допустить подобное? Но они явно не только допускали, но и одобряли. Потому что отдали приказ о новом залпе, а три стяга поднялись при этом еще выше.
Снова прозвучали команды. Отряды развернулись. Возглавляемые кавалерией, они сделали полный круг по площади, знамена и стяги раскачивались над их головами. Когда они проходили перед парламентом, Джорджиана увидела, как из него вышли люди, в том числе и ее сын, и наблюдали за происходившим. Конечно, они не могли не заметить яркие надписи. А за пехотой с угрожающим грохотом прокатились по мостовой пушки.
