Нет, старый джентльмен не принимал желаемое за действительное. Долгие мирные годы главенства протестантов, безусловно, не прогнали полностью старых страхов перед католицизмом, но сгладили остроту проблемы. И многих смущало то, что с достойными джентльменами вроде доктора Теренса Уолша или с солидными католическими торговцами в портах не следует обращаться как с равными.
Старый Фортунат улыбнулся:
— Однажды твой кузен Патрик займет место рядом с тобой, как равный тебе не только в семье, но и в общественной жизни. Это весьма порадовало бы моего дорогого отца. — (Геркулес вежливо склонил голову.) — Ну, осмелюсь предположить, ты уже достаточно долго меня слушал, — завершил свои наставления старый джентльмен. — Но мне приятно видеть твою дружбу с двоюродным братом. Ничего нет важнее семьи, мой мальчик.
И он наконец отпустил внука, предоставив развлекаться ему по своему усмотрению.
Однако несколько минут спустя он с удовольствием увидел, что Геркулес и Патрик о чем-то разговаривают.
Правда, их разговор был не совсем таким, как хотелось бы Фортунату. Геркулес просто хотел кое-что узнать у кузена.
— Ты знаешь человека по имени Джон Макгоуэн?
— Пожалуй. А что?
— Он недавно вступил в клуб, членом которого являюсь и я. «Олдермены Скиннерс-элли». Возможно, ты слышал о нем.
— Ну да.
Нужно отдать должное Геркулесу — он никогда не терял времени зря. Уже через несколько часов после приезда из Лондона он знал все дублинские новости и выяснил, что прямо на следующий день в этом клубе должна состояться встреча в память Вильгельма Оранского. Естественно, Патрик знал об этом клубе. Он был необычным явлением, поскольку на его собраниях смешивались представители всех классов общества… ну, если они были протестантами, конечно.
— Я думал, Макгоуэны — католики, — заявил Геркулес.
— В основном да, уверен.
— А именно этот — протестант, так говорят.
Неужели молодой Патрик заколебался?
— Макгоуэнов так много, — через мгновение ответил он. — И вполне возможно, кто-то из них стал протестантом.
— Этот — бакалейщик. Ты знаешь Джона Макгоуэна, бакалейщика?
Патрик нахмурился:
— Пожалуй, да. Вот только Макгоуэнов-бакалейщиков целое племя, видишь ли, и все они родня друг другу. Если об одном из них говорят, что он протестант… — Патрик пожал плечами. — Я бы не стал пытаться остановить его, если ты об этом.
— Хм… — пробурчал Геркулес и отошел.
И он все еще выглядел раздраженным, когда к нему подошла его мать.
— Тебе понравился разговор с дедом?
— Он думает, я должен помогать католикам. Добиваться для них таких же прав, как у нас.
— И ты будешь это делать?
Геркулес передернул плечами:
— Но зачем отказываться от преимуществ?
На это Джорджиана ничего не ответила, а лишь сказала:
— Идем поговорим с твоей сестрой Элизой.
Почетный гость приехал точно в назначенный час. Фортунат проводил его в большую гостиную, где собралась вся семья. Когда они вошли, все замолчали. Джорджиана, стоявшая рядом с Геркулесом, внимательно всмотрелась в гостя.
Это была прелюбопытная фигура. Пожилой человек в коричневом камзоле из домотканой материи. Он носил чулки и башмаки с пряжками, но парика на нем не было. Вокруг лысой макушки висели длинные пряди седых волос. На носу сидели очки с узкими стеклами, поверх которых он благодушно смотрел на собравшихся. Что за милый старик, подумала Джорджиана.
Мистер Бенджамин Франклин впервые приехал в Ирландию.
Фортунат провел его по гостиной, представляя членов семьи, а американец пожимал руки или склонял белую голову в самой простой и приятной манере, какую только можно было вообразить. Но Джорджиана повидала достаточно общественных деятелей, чтобы заметить: эти добрые старые глаза были также и чрезвычайно внимательны. А когда американец дошел до нее и его взгляд восторженно вспыхнул при виде ее декольте, Джорджиана улыбнулась себе под нос и пришла к выводу: этот умный старик совсем не так мил и прост, как прикидывается. Но он первоклассный актер.
— Мистер Франклин уже побывал в палате общин, и его пригласили участвовать в дебатах. Там я с ним и познакомился, — сообщил Фортунат. — Ну а о цели его приезда в Ирландию он сам расскажет немного позже.
Около четверти часа Франклин разговаривал с разными гостями и с удовольствием отвечал на вопросы. Да, он был членом законодательного собрания Филадельфии. Действительно, он родился в Бостоне. Сейчас он приезжал в Лондон по текущим делам, но раньше много лет жил в Лондоне и весьма любит этот город.
Но через некоторое время Фортунат отвел его в конец гостиной, откуда Франклин мог обратиться ко всем сразу.
Заговорил американец просто и дружелюбно. Он приехал в Ирландию, объяснил он, потому что уверен: здесь ситуация весьма похожа на ту, что сложилась в американских колониях.
— У нас есть свой законодательный орган, как и у вас, но он не имеет такой власти, какую мы, как простые свободные люди, считаем разумной. Мы можем решать местные вопросы, но важные решения принимаются в Лондоне людьми, которых мы никогда не видели. В наших городах Лондон расквартировывает войска. Нами управляют чиновники, назначенные Лондоном, и Лондон платит им, а значит, мы над ними не властны. Нашу торговлю ограничивает Лондон. И Лондон контролирует наш денежный оборот и облагает нелепыми налогами. И хотя лондонский парламент распоряжается нашей жизнью, у нас нет там представителя. Мы подданные короля, но с нами обращаются как с низшими. Мы свободные люди, но мы не свободны. И потому я должен сказать: хотя большинство жителей американских колоний верны трону, они тем не менее ищут возможности изменить эти условия в лучшую сторону. И цель моего визита в Лондон, — продолжил он, — добиться уступок в этих вопросах. Я надеюсь, если мы в Америке и те люди в ирландском парламенте, кто желает сходных перемен, будем действовать вместе, то сможем больше рассчитывать на достойное обращение. Ведь если американские колонисты не получат удовлетворения, — серьезно закончил он, — то я и предположить не могу, какие неприятности за этим последуют.
Эту речь слушатели встретили по-разному, но Фортунат согласно кивал.
— Та партия в ирландском парламенте, что добивается сходных перемен, а я частенько с ними соглашаюсь, по праву называет себя патриотами, — заявил он. — Они тверды в своей преданности короне, но они в равной мере любят и свою родную землю. Вы найдете в Ирландии много друзей, сэр.
В этот момент вежливо вмешался лорд Маунтуолш.
— То, что сказал мой отец, верно, однако разве не правда и то, что вы уже готовы предпринимать действия, направленные против Британии, чтобы добиться своего? — спросил он. — Как вы это расцениваете?
