— Меня особенно радует то, что в течение моих восьмидесяти лет и даже больше наша семья прожила без разногласий, — сказал старый Фортунат жене и с довольным видом добавил: — У меня есть все основания надеяться, что так будет и в следующие восемьдесят лет.
Конечно, они собирались для того, чтобы повидать Фортуната и его жену. Но Фортунат также пригласил почетного гостя — некую личность, возбуждавшую особый интерес и настолько обаятельную, что все они сгорали от желания увидеть его. Ради большего драматизма Фортунат попросил прийти гостя через час после того, как все соберутся.
— Уж он появится весьма торжественно, можешь быть уверена, — с удовольствием заявил Фортунат жене.
Но для самого Фортуната еще более волнующей была весть о другом добавлении к компании — весть, которую он получил лишь в середине дня и которая заставила замечательного старика еще более радоваться и предвкушать вечер. Вернулся Геркулес.
— Джордж и Джорджиана его приведут. Он будет здесь со всеми остальными. Все будут вместе, — позволил себе сказать Фортунат. — Вот это мне приятнее всего.
И вот гости начали собираться.
Поднявшись по десяти ступеням широкой лестницы к парадной двери дома на Сент-Стивенс-Грин, гость входил в вымощенный камнем холл с камином. Здесь Фортунат, в отделанном золотом камзоле, красном, как его лицо, коротких штанах и шелковых чулках, а также в лучшем пудреном парике, любезно приветствовал гостей.
Первым вместе с детьми и внуками прибыл его брат Теренс, более худой, чем Фортунат, с менее красным лицом. Первая жена Теренса умерла, и он женился во второй раз, когда был уже немолод, на вдове из католической семьи, и, ко всеобщему удивлению, произвел на свет еще одного сына, ныне очаровательного юношу по имени Патрик. О нем Фортунат радостно говорил:
— Попомните мои слова, этот парень далеко пойдет!
Братья с нежностью обнялись.
Вскоре после Теренса появились Дойлы. Если Фортунат многие годы изо всех сил продвигал родных вверх по социальной лестнице, то теперь, в старости, он расслабился, стал мягким, даже сентиментальным. И тот факт, что его родственники Дойлы, достаточно богатые, чтобы войти в мир джентльменов, предпочли остаться обычными дублинскими торговцами, без малейших признаков bon ton, вовсе не было для него причиной забывать их, когда собиралась вся родня. Фортунат лишь жалел, что его устрашающая кузина Барбара, семь лет назад покинувшая этот мир, не могла здесь присутствовать, чтобы терроризировать всех подряд. Но пришел ее сын, и Фортунат отлично помнил, как Барбара привела мальчика к нему в дом почти пятьдесят лет назад. Теперь этот смуглый молчаливый мужчина уже сам имел внуков. Здороваясь с Уолшем, он вежливо сообщил, что ценит любезность хозяина, пригласившего к себе всю его семью.
Потом приехала внучка Фортуната Элиза, старшая дочь Джорджа и Джорджианы, вместе с мужем. Он происходил из семьи Фицджеральд, и это был блестящий союз, еще выше поднявший социальное положение семьи. За это Фортунату следовало благодарить Джорджиану. К тому же Фицджеральд был весьма достойным человеком. Они тепло приветствовали друг друга.
Потом прибыли дочери Фортуната, тоже с семьями. Ну, этих он достаточно часто видел, слава Богу!
Но где же Джордж и Джорджиана? И Геркулес? А-а… Фортунат увидел их карету, подъезжавшую к дому. Сам того не осознавая, Фортунат втянул живот и выпрямился. Прошлое, желавшее произвести хорошее впечатление на будущее. Лакей уже распахивал дверь, дворецкий кланялся намного ниже, чем до этого.
Сначала вошли Джордж и Джорджиана.
Лорд и леди Маунтуолш были очень красивой парой. И все вокруг них было прекрасно. И их особняк в палладианском стиле, который они построили в Маунт-Уолше, и их имение в Уэксфорде. Большой городской дом рядом с Меррион-сквер, недавно купленный ими, тоже был очень красивым. А их состояние было более чем прекрасным.
А все потому, что после вполне ожидаемой смерти больной Лидии внезапно умерла также и Анна, подхватив лихорадку как раз перед тем, как должна была выйти замуж, Джорджиана осталась единственной наследницей состояния ее отца Генри. И когда Генри тихо расстался с жизнью десять лет назад, Джордж сказал отцу:
— У нас теперь столько денег, что я просто не знаю, что с ними делать.
Но ему не стоило беспокоиться на этот счет. Очень быстро вокруг него появилось множество любезных людей: архитекторы и художники, оформители, продавцы ковров, ювелиры, торговцы древностями, лошадники — в общем, всякого рода специалисты по трате денег.
— Не беспокойтесь, — заверяли они его, — мы вам покажем, что делать с деньгами.
И Джордж, тратя лишь едва заметную часть своего состояния, покровительствовал всем. И его все любили.
Спокойный, добродушный, беспристрастный — и никого не удивило то, что уже вскоре после строительства загородного палладианского дома Джордж оказал правительству достаточно услуг, чтобы возвыситься до звания пэра. И вот, пока старый Фортунат вполне довольствовался тем, что сидел в палате общин ирландского парламента, его сын, ставший лордом Маунтуолшем, оказался в высшей палате, где, по общему мнению, стал настоящим украшением.
За спиной Джорджа шелестел шелк: Джорджиана, уже седовласая, по-прежнему цвела красотой зрелой женщины. В глазах старика вспыхнула нежность. Эта женщина принесла его семье не только огромное богатство, но и красоту и доброту, и он открыто восхищался ею. Джорджиана ласково поцеловала его в щеку. Но вот настал тот самый момент. Появился тот самый человек.
— Геркулес, мальчик мой! Добро пожаловать!
Достопочтенный Геркулес Уолш, наследник всех денег семьи и ее растущего влияния, только сегодня утром сошедший с корабля, прибывшего из Англии. Надежда и будущее семьи.
Бог мой, думал Фортунат, как же хорош этот мальчик! Кто бы сомневался.
Ему было всего двадцать два — они отпраздновали его совершеннолетие год назад в Маунт-Уолше, — но выглядел на год-другой старше. Геркулес уже получил степень в Тринити-колледже в Дублине и теперь учился в Юридической школе в Лондоне. Конечно, необходимости приобретать профессию не было, но аристократу, собирающемуся управлять имениями и деньгами и, скорее всего, заниматься общественной деятельностью, полезно получить хорошее образование. Геркулес был высоким и довольно крепким, широким в кости, с мужественным лицом, которое вполне могло бы принадлежать какому-нибудь молодому римскому генералу. Густые светло-каштановые волосы завивались на концах; карие глаза широко расставлены, взгляд спокойный. Геркулес вообще был спокойным, тихим, молчаливым, но вежливо отвечал на вопросы, улыбался лишь тогда, когда это необходимо, но вроде бы не часто видел такую надобность. Но сейчас, когда отвешивал вежливый поклон старому Фортунату и его жене, он явно думал, что улыбка уместна.
— Дедушка… Бабушка…
Но дед уже повернулся к залу.
— Патрик! Патрик! — позвал старый Фортунат. — Приведите сюда Патрика! А-а, вот он… — (Молодой человек появился в холле вместе со своим братом.) — Встань рядом с кузеном, Пат, чтобы я посмотрел на вас обоих вместе. Вот так. Вы когда-нибудь видели более красивых ребят?! — восторженно воскликнул он.
