И пока всадники приближались к Килке, внимание Тайди сосредоточилось на темноволосом молодом человеке, ехавшем рядом с Фортунатом и небрежно одетом в поношенный костюм и в старой шляпе-треуголке. Но где он ее раздобыл? Была она его собственной или ее ссудил ему Фортунат? Однако самым странным казалось другое: Фортунат выглядел бесконечно счастливым, однако молодой человек совершенно не обращал на него внимания, поскольку был занят — читал какую-то книгу. Но разве джинтри этим занимаются?
Впервые Тайди не был уверен.
Когда они добрались до Килки, Фортунат был весьма доволен собой. Он отлично знал, что перед отъездом во Францию Теренс серьезно поговорил с молодым Смитом, требуя от него пристойного поведения. Однако Фортунат внес свою лепту: предложил юноше книгу, захватившую его внимание.
Узнав, что Гаррет этого еще не читал, Фортунат принес два небольших томика из собственной библиотеки — это были пьесы Шекспира. Уолш подумал, что если молодому человеку станет скучно в Килке, то вряд ли кого-нибудь обидит, если он устроится где-нибудь в углу и будет читать. Однако Гаррет принялся за чтение немного раньше, чем рассчитывал Фортунат. Они довольно спокойно провели первый день их путешествия, но когда накануне вечером остановились в гостинице и сели ужинать, Гаррет, позволив Фортунату на какое-то время вовлечь его в разговор, решил наконец, что с него хватит, и, открыв «Короля Лира», остаток ужина читал, лишь в самом конце трапезы заметив:
— А это просто отлично, знаешь ли.
Он читал весь вечер. Утром Гаррет поинтересовался, есть ли в Килке книги, а когда Уолш ответил: «Без сомнения», молодой человек кивнул и продолжил читать во время дороги. Он уже добрался до конца третьего акта, когда они приехали.
И если некоторые люди могли счесть Гаррета несколько невежливым, поскольку он полностью игнорировал доброго джентльмена, привезшего его сюда, то сам Фортунат, напротив, был в восторге. Ведь если у молодого человека была такая жажда к литературе, думал он, то совершенно не важно, какие у него взгляды, ему будут рады в Килке, и он останется доволен.
— Отложи книгу, Гаррет! — весело воскликнул Фортунат. — Потому что перед тобой райские врата!
Килка: деревенское убежище доктора Томаса Шеридана, служителя Ирландской церкви, друга настоятеля Свифта, ирландца и величайшего в Ирландии учителя.
Дом расположился рядом со стоячими водами. Жилище существовало здесь очень давно, и поросший травой круг фундамента древнего рата до сих пор был отчетливо виден. Шеридан использовал его как сцену театра под открытым небом. В относительно недавние времена рядом с ратом был построен скромный дом джентльмена. Просторный сад, обнесенный каменными стенами, спускался к воде. И вам вполне могло показаться, что вы в гостях у какого-нибудь великого ученого рядом с одним из кафедральных центров Англии, а вовсе не в графстве Каван, окруженном милями болотистых земель. Это был храм муз Шеридана.
Нельзя сказать, чтобы дом был в отличном состоянии. На крыше не хватало нескольких сланцевых плиток, а дыры постарались заделать птицы, устроив в них надежные гнезда. По стенам полз плющ, старательно скрывая осыпавшуюся штукатурку, пряча трещины, о которых сам Шеридан явно совсем не беспокоился. То ли он был слишком занят римской и греческой классикой, то ли унаследовал беспечность по отношению к подобным мелочам от ирландских вождей, бывших его предками. Однако, скорее всего, Шеридану даже в голову не приходило прогнать птиц с крыши, которая, как он, без сомнения, полагал, принадлежала им так же, как и ему.
И именно Шеридан вместе с настоятелем собора Святого Патрика вышел навстречу гостям.
Это была удивительная пара. Свифт был старше лет на двадцать, ему уже давно перевалило за пятьдесят. Его лицо, некогда круглое, с мясистым раздвоенным подбородком, с годами вытянулось, став серьезным. Плутовская усмешка на губах сменилась тонкой, иронической; глаза все еще светились юмором, но в них была видна и грусть. Что-то в его манерах говорило о том, что, хотя он и разочаровался в своих надеждах на высшую английскую власть, он все же остается настоятелем собора Святого Патрика и прекрасно осознает важность и достоинство своей службы.
Стоявший рядом с ним Шеридан и сам был фигурой довольно значительной, но он как будто не помнил об этом. Его веселье било через край. Казалось, в любой момент он может ткнуть настоятеля в бок — и тот, скорее всего, мягко выбранил бы его — или выдать неприличные каламбуры на латыни, и тогда настоятель наверняка потерял бы всю серьезность. Яркие глаза, широкий лоб. Шеридан выглядел именно тем, кем он был, — счастливым ученым.
— А это кто, о Фортунат?! — воскликнул он, показывая на молодого Смита.
— Это мой родственник, — весело ответил Фортунат и представил хозяевам молодого Гаррета.
— Он читает, сидя в седле, — заметил Шеридан. — Но что же он читает прямо на ходу?
— Сегодня это «Макбет», — сообщил Уолш, поскольку Гаррет не потрудился ответить.
— В самом деле? — Доктор Шеридан обратил благодушный взгляд на Гаррета, и тому было не укрыться от его глаз. — Мне прежде не приходилось встречать людей, которые читали бы «Макбета», сидя на лошади, мистер Смит. Сонеты — это еще куда ни шло, но чтобы «Макбет»? Могу ли я поинтересоваться: вам нравится?
Гаррет бросил на него осторожный взгляд. Он вовсе не собирался изображать покорность любого рода.
— Это английский, но достаточно хороший, чтобы быть ирландским, — тихо ответил он.
В его глазах не видно было ни уважения, ни предложения дружбы.
Свифт посмотрел на Уолша без выражения. Но Шеридан, похоже, был в восторге.
— Верно! — воскликнул он. — Верно! Это слова истинного ирландца! — Он повернулся к остальным. — Сами знаете, это просто необходимо перевести на ирландский! — Он снова обернулся к Гаррету. — А как вы думаете, ваших способностей хватит для того, чтобы выполнить такую задачу? — уже серьезно спросил он.
— Может быть, — признал Гаррет. — Я, наверное, мог бы попытаться.
— Превосходно! — закричал доктор Шеридан. — Молодой ирландский ученый. Добро пожаловать, мой дорогой мистер Смит, в Килку! Прошу в дом!
Когда все вошли внутрь, на дворе остался только Исаак Тайди. Он успел внимательно изучить молодого человека.
Этот юноша, с бледным лицом и массой темных волос, не произвел на Тайди впечатления. Ему, судя по всему, около двадцати лет, но он не имел никакого воспитания. Может, он и был родственником Уолша, но даже прекрасный джентльмен вроде Фортуната мог иметь никудышную родню. Кроме того, Тайди без труда понял молодого человека. Почему он так груб? Потому что защищается. И таким образом выдает себя. Тайди собрал вместе свои наблюдения, обобщил их, привел в порядок, мысленно спрятал Смита в некую коробку и захлопнул крышку. Смит не был джентльменом. Никогда не был и никогда не станет. И еще кое-что не нравилось Тайди. Странные зеленые глаза Смита.
За ним следует присматривать. Скорее всего, подумал Тайди, он попытается стащить серебро.
