Джейкоб:
И Бог. И Агентство национальной безопасности.
Джулия:
Это вот таким человеком ты хочешь быть? Только шуточки? Все время ускользать, прятаться, маскироваться? Никогда не быть полностью собой?
Джейкоб:
Ты знаешь, я ведь, позвонив тебе, охотился за твоим сочувствием.
Джулия:
И ты его добыл без единого выстрела. Так и бывает с настоящим сочувствием.
Джейкоб:
(После долгой паузы.)
Нет.
Джулия:
Что нет?
Джейкоб:
Я не такой, каким хочу быть.
Джулия:
Что ж, ты в правильной компании.
Джейкоб:
Перед тем как позвонить, я сидел и спрашивал себя — буквально, вслух, снова и снова: "Где доброе сердце? Где доброе сердце?"
Джулия:
Зачем?
Джейкоб:
Думаю, хотел доказательств.
Джулия:
Существования доброты?
Джейкоб:
Доброты для меня.
Джулия:
Джейкоб.
Джейкоб:
Серьезно. У тебя есть Дэниел. У мальчиков свои жизни. А у меня так: пока соседи не почуют запах из-под двери, никто и не узнает, что околел.
Джулия:
Помнишь то стихотворение? "Доказательства твоего бытия? Никаких, лишь само оно"?
Джейкоб:
Боже… Помню. Мы купили ту книжку в магазине "Шекспир и компания". Читали ее на берегу Сены, с багетом и с сыром, но без ножа. Такое было счастье. Так давно.
Джулия:
Посмотри вокруг, Джейкоб. Повсюду множество доказательств того, насколько ты любим. Мальчики тебя боготворят. Друзья все время рядом. Спорю, что и женщины…
Джейкоб:
А ты? Ты-то что?
Джулия:
Я добрая душа, которую ты призывал, забыл?
Джейкоб:
Прости.
Джулия:
За что?
Джейкоб:
У нас сейчас Дни Покаяния.
Джулия:
Я знаю, знаю, что это такое, просто не могу вспомнить.
Джейкоб:
Дни между Рош а-Шана и Йом-кипуром. Мир открыт, как никогда. Слух Господа отверст, Его глаза, Его сердце. И люди тоже.
Джулия:
Ты прямо становишься евреем.
Джейкоб:
Я ничему из этого не верю, но я верю в это.
(Пауза.)
Как бы там ни было, именно в эти десять дней положено просить у близких прощения за все нанесенные им обиды — "вольные и невольные".
(Пауза.)
Джулия…
Джулия:
Он всего лишь дантист.
Джейкоб:
Я искренне и сильно сожалею обо всех случаях, когда я тебя осознанно или неосознанно обижал.
Джулия:
Ты меня не обижал.
Джейкоб:
Обижал.
Джулия:
Мы совершали ошибки, причем мы оба.
Джейкоб:
На иврите слово, означающее грех, переводится как "промах мимо цели". Прости меня за те случаи, когда я согрешил перед тобой, немного уклонившись от цели, и за те случаи, когда я бежал прочь от того, к чему должен был спешить.
Джулия:
Там была еще другая строчка: "И все, что прежде было бесконечно далеким и неизъяснимым, по-прежнему неизъяснимо, и в комнате рядом с тобой".
Полная тишина, оба думают, что связь прервалась.
Джейкоб:
Ты дверь открыла, не сознавая. Я, не сознавая, закрыл.
Джулия:
Какую дверь?
Джейкоб:
Рука Сэма.
Джулия принимается беззвучно плакать.
Джулия:
Я прощаю тебя, Джейкоб. Прощаю. За все. За все, что мы прятали друг от друга, и за все, чему позволили встать между нами. Придирки. Умолчания и упрямство. Подсчеты. Все это теперь не важно.
Джейкоб:
И всегда было не важно.
Джулия:
Нет, было важно. Но не настолько, как мы думали.
(Пауза.)
И надеюсь, ты меня тоже простишь.
Джейкоб:
Я да.
(Еще одна долгая пауза.)
Я полностью с тобой согласен. Было бы лучше, если бы я мог дать выход своей тоске.
Джулия:
И гневу.
Джейкоб:
Я не гневаюсь.
Джулия:
Гневаешься же.
Джейкоб:
Правда, нет.
Джулия:
Что тебя так злит?
Джейкоб:
Джулия, я…
Джулия:
Что с тобой сталось?
Они молчат. Но это не то молчание, к которому они привыкли. Не то, каким оно бывает, когда отшучиваются, ускользают и маскируются. Не молчание стены, а молчание, создающее пустоту, которую нужно заполнить.
С каждой секундой — а секунды сыплются и сыплются — возникает все больше пустоты. Она принимает форму дома, куда они могли бы переехать, если бы решили попробовать еще раз, вполне и без оговорок взяться за труд вновь найти счастье вместе. Джейкоба засасывает пустое пространство, и он до боли хочет, чтобы его допустили туда, в эту распахнутую для него дверь.
Он плачет.
Когда он плакал последний раз? Когда усыплял Аргуса? Когда разбудил Макса сообщить, что не улетел в Израиль, и Макс сказал: "Я знал, что ты не поедешь"? Или когда, стараясь поддержать проснувшийся у Бенджи интерес к астрономии, повез его в Техас, в Обсерваторию Макдоналда, где они смотрели в телескоп, и в их глазах, словно океаны в раковинах, помещались галактики, и когда ночью они лежали на крыше арендованного домика и смотрели в небо и Бенджи спросил: "А почему мы говорим шепотом?", а Джейкоб ответил: "Я и не заметил", а Бенджи сказал: "Когда смотришь на звезды, невозможно говорить громко. Интересно, почему?"
Как играть последние воспоминания
Мое первое воспоминание: отец, убирающий с крыльца мертвую белку.
Мое последнее воспоминание о том доме: оставляем ключ в почтовом ящике, запечатанный в конверт с маркой без обратного адреса.
