Мы въехали внутрь, стараясь произвести наилучшее впечатление, и обнаружили, что площадка для плясок, занимавшая, должно быть, с десяток акров, окружена плотным строем зулусских воинов, разбитых на полки; дикари нацепили перья, но ассегаев в руках не держали.
– Сами видите, – заметил Перейра, обращаясь к Ретифу, – у них нет копий.
– Вижу, – согласился коммандант, – зато у них есть дубинки, а при численном перевесе в сотню к одному это может пригодиться.
Между тем громадное стадо загоняли двумя потоками в ворота, расположенные позади полка, что стоял на почетном месте – так сказать, у трибуны. Когда вереница животных наконец иссякла, мы приблизились к зулусам, и среди них я разглядел дородную фигуру Дингаана в накидке из бус. Мы выстроились полукругом перед королем, а он принялся внимательно нас оглядывать. Вот он увидел меня и что-то сказал своему советнику; тот подошел к нам. Оказалось, король хочет, чтобы я переводил для него.
Так и получилось, что я предстал перед Дингааном в компании Томаса Холстеда, Ретифа и бурских вожаков.
– Сакубона
[60], Макумазан, – поздоровался король. – Рад, что ты пришел, ибо я знаю, что ты будешь переводить мои слова правильно. Ведь ты из сыновей Джорджа, которых я люблю, а Тоомазу у меня веры нет, пускай он тоже сын Джорджа.
Я перевел сказанное Ретифу.
– Ого! – воскликнул тот со смешком. – Похоже, вы, англичане, вечно опережаете буров, даже здесь.
Потом коммандант выступил вперед и обменялся рукопожатием с королем, с которым, напомню, они уже встречались.
Началась индаба, то есть беседа, которую я вовсе не собираюсь пересказывать подробно, поскольку она не имеет отношения к моему повествованию. Достаточно будет упомянуть, что Дингаан поблагодарил Ретифа за возвращение скота, и спросил, где прячется похититель Сиконьела, которого он хочет убить. Узнав, что Сиконьела по-прежнему правит своими владениями, он рассердился (или притворился, что сердится). Далее король поинтересовался, где те шесть десятков лошадей, которых мы, по слухам, тоже забрали у Сиконьелы, и прибавил, что эти лошади должны быть доставлены ему, Дингаану.
Ретиф взъерошил свои седеющие волосы и кротко справился, почему король считает его ребенком; дескать, иначе Дингаан не стал бы требовать то, что ему не принадлежит и никогда не принадлежало. Это лошади буров, и они возвращены владельцам.
Дингаан дал понять, что удовлетворен ответом, и Ретиф напомнил королю о договоре, который мы приехали заключать. Дингаан сказал на это, что белые, как всегда, слишком торопятся – не успели приехать, а уже говорят о делах. Нет, он хочет устроить праздник и посмотреть, как пляшут его гости, а дела подождут до утра.
В общем, бурам пришлось «сплясать» для развлечения короля. Они разделились на две группы верховых и атаковали друг друга на полном скаку, паля из ружей в воздух. Насколько я мог судить, это представление внушило туземцам восхищение, смешанное со страхом. Когда «противники» разъехались, король пожелал увидеть «стрельбу сотней выстрелов подряд», но Ретиф отказался, объяснив, что у них нет лишнего пороха.
– Зачем вам порох в мирной земле? – спросил Дингаан с подозрением.
Ретиф ответил, а я перевел:
– Чтобы добывать пропитание и чтобы защищаться, если на нас вздумается напасть злоумышленникам.
– Тут он вам не понадобится, – заявил Дингаан. – Еду вы получите от меня, а раз я, король, ваш друг, никто в Зулуленде не посмеет на вас нападать.
Ретиф сказал, что рад это слышать, и попросил разрешения вернуться с остальными бурами на стоянку, поскольку все устали от долгой езды верхом. Король выразил согласие, мы попрощались и уехали. Но прежде чем я очутился за воротами, меня перехватил очередной гонец, мой старый знакомец Камбула; он сообщил, что король желает поговорить со мной наедине. Я ответил, что не вправе соглашаться на приглашение без одобрения комманданта.
Тогда Камбула произнес:
– Идем со мной, Макумазан, молю тебя, не то придется увес ти тебя силой.
Я немедля отправил Ханса доложить обо всем Ретифу, а Камбула махнул рукой, и зулусские воины сомкнули кольцо вокруг меня. Готтентот поспешил ускакать и вскоре возвратился с Ретифом и еще одним буром. Коммандант сурово поинтересовался, что, собственно, происходит. Я объяснил и перевел слова Камбулы, которые тот повторил для буров.
– Этот дикарь намекает, что вас схватят, если вы откажетесь идти или я вам не разрешу?
На вопрос Ретифа Камбула ответил так:
– Да, инкози, потому что слова короля предназначены только для уха Макумазана. Мы должны подчиниться приказу и привести его к королю, живого или мертвого.
– Allemachte! – воскликнул Ретиф. – Вот незадача!
Словно размышляя, не позвать ли на помощь, он покосился на основную группу буров, которые к тому времени почти все уже миновали ворота. У ворот же скопилось множество зулусов.
– Аллан, если вы не опасаетесь подвоха, – сказал коммандант, – думаю, вам следует пойти. Возможно, Дингаан просто хочет передать через вас какое-то дополнительное условие к договору.
– Нет, я не боюсь, – ответил я. – Какой смысл бояться, в таком-то месте?!
– Спросите этого кафра, дарует ли вам король свою защиту?
Я перевел, и Камбула откликнулся:
– Сейчас – да. А потом – не знаю, не мне судить о том, что у короля на уме.
Он имел в виду, что позднее Дингаану может взбрести в голову что угодно.
– Двусмысленный ответ, – признал Ретиф. – Но поезжайте, Аллан, раз уж деваться некуда, и да хранит вас Господь. Ясно, что Дингаан не просто так настаивал на том, чтобы я прихватил вас с собой. Пожалуй, и вправду надо было оставить вас дома, с вашей милой женушкой.
На этом мы расстались. В «апартаменты» короля я отправился пешим и без своего ружья, ибо мне не позволили предстать перед зулусским правителем вооруженным. Коммандант же поехал к воротам крааля вместе с Хансом, который вел в поводу мою лошадь. Десять минут спустя меня подвели к Дингаану, который заговорил со мной довольно дружелюбно, а после забросал меня вопросами относительно буров. В особенности его интересовало, не те ли это люди, которые восстали против своего короля и бежали от него.
Я ответил утвердительно – мол, да, они бежали, так как хотели получить больше свободы, – и прибавил, что уже объяснял это при нашей предыдущей встрече. Король сказал, что помнит, но ему захотелось проверить, «слетят ли снова те же слова с тех же уст» – таким образом он пытался убедиться, можно мне верить или нет. Немного помолчав, он пристально поглядел на меня, будто норовя проткнуть взглядом, и спросил:
– Ты привез мне в дар ту высокую белую девушку с глазами как звезды, Макумазан? Ту, которую ты отказался мне подарить и которую я не смог забрать, потому что ты победил и мне пришлось отпустить всех белых, что были с тобой? Да, я отпустил всех этих буров, изменивших своему королю…
