– Кто предаст меня, если никто не узнает, куда я иду? Посылай духа, и немедленно, пусть эта однорукая ведьма ждет нас.
– К чему спешка, король, ведь путь до леса неблизкий. Что ж, воля твоя. Теперь помолчи, а то накликаешь беду.
Вдруг Зикали впал в транс, замер, закрыл глаза, лицо стало неподвижно, как у мертвеца, а на губах выступила пена. Зрелище жуткое, особенно в сгустившемся мраке хижины.
Кечвайо дрожал от страха, глядя на старика. Тут король распахнул плащ, и я увидел широкое копье с укороченным на шесть дюймов древком, оно крепилось к петле на поясе таким образом, чтобы его можно было выхватить в любую минуту. Он схватил древко, явно замышляя убить старика, и тут вдруг словно передумал, мне даже показалось, будто его губы беззвучно произнесли «еще не время», разжал пальцы и запахнул плащ.
Зикали медленно открыл глаза и взглянул на потолок своей хижины, откуда послышался странный звук, похожий на визг летучей мыши. Он выглядел как мертвец, вернувшийся с того света. Несколько минут, навострив уши, старик делал вид, будто прислушивается к этим звукам.
– Очень хорошо. Дух, который я призвал, уже посетил ту, кого зовут Однорукая, и вернулся с ответом. Разве ты не слышал, о король, как с соломенной крыши раздавался ее голос?
– Я слышал какой-то звук, знахарь, – испуганно ответил Кечвайо, – но мне показалось, что это летучая мышь.
– Так и есть, король, быстрая летучая мышь с широкими крыльями. Она сказала, что моя однорукая сестра будет ждать вас спустя три дня в этот час по ту сторону брода Ибулулвана, в том самом месте, где рядом на одном бугре растут три молочая. Однорукая будет сидеть под средним и прождет всего два часа, не более, она покажет вам тайный проход в ущелье.
– Дорога каменистая и путь неблизкий – мне придется спешить, а ведь я уже утомлен долгим путешествием.
– Верно, король, поэтому не мешкай. Тем паче я как будто слышу лай собак, а стало быть, и белые люди где-то неподалеку.
– Клянусь головой Чаки, я никуда не пойду, – проворчал Кечвайо, – ведь я надеялся найти здесь приют на ночь.
– Воля твоя, король, мой дом – твой дом. Только Однорукая не станет ждать дольше условленного срока, и тебе придется искать другое укрытие, поскольку об ущелье знаем лишь мы с ней, а я не могу вторично вызывать дух, и проводить туда короля я тоже не могу.
– Да, знахарь, мы оба знаем об этом месте, однако, сдается мне, лучше, если бы о нем знал я один. У меня есть ложка табака для тебя, знахарь. – Эта поговорка означала: «я точу на тебя зубы». – Как видно, тогда, в Долине костей, ты направил меня и весь зулусский народ по ложному пути. Заставил меня объявить войну белым людям и погубил всех нас.
– Может, память мне изменяет, но я не помню, чтобы когда-нибудь совершил нечто подобное. Кажется, это дух Мамины, которую я вызвал из мира мертвых, предрек королю победу, так ведь ее слова сбылись. Она посулила королю и другие победы, за морем в далекой земле, несомненно, сбудется и это в свой срок. Сам же я ничего не советовал ни королю, ни его советникам, ни полководцам.
– Ты лжешь, знахарь! – прохрипел Кечвайо. – Не ты ли вызвал Небесную принцессу как знамение войны? Разве не держала она в руке копье Чаки? А ведь ты сам мне признался, что хранил его у себя! Как оно попало от тебя к нашей богине?
– Я уже объяснил, о король, как это случилось. Что сказать об остальном? По-твоему, Номкубулвана у меня в услужении, приходит и уходит, когда мне вздумается?
– Думаю, так и есть, – холодно отрезал Кечвайо. – Кроме того, лучше бы тебе хорошенько забыть то место, где я собираюсь найти убежище. Сдается мне, ты слишком зажился на этом свете, Открыватель, и причинил достаточно зла дому Сензангаконы, ведь ты всегда его ненавидел.
Говоря это, король снова украдкой потянулся к острию копья, скрытому под его плащом.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Зикали, тоже заметив его хитрую уловку. – Король собрался меня убить, потому что я старый, немощный, одинокий и безоружный, он забыл все предостережения о том, что день моей смерти станет последним и для него. Замыслил свершить то, что не удалось ни Чаке, ни Дингаану, ни даже Панде, ведь я до сих пор жив. Но я не держу зла на короля, ведь это так естественно, если он не желает оставлять в живых того, кто посвящен в тайну убежища, ведь речь идет о его жизни и смерти. Копье, которое прячет король, слишком острое, оно запросто проткнет мою грудь, поэтому я должен найти мой щит. Где же он? Огонь, в тебе еще теплится жизнь. Пробудись, сделай дымовую завесу моим щитом!
Зикали взмахнул своими длинными обезьяньими руками над золой костра, и от него тут же поднялась тонкая струйка белого дыма с неприятным запахом и начала принимать неясные очертания, смутно напоминавшие человеческую фигуру. Мне же она показалась всего лишь призрачной колеблющейся тенью.
– Куда ты так пристально смотришь, о король? – продолжал Зикали злым, пробирающим до костей голосом. – Кого ты видишь? Какого защитника послал мне огонь? Здесь так много призраков, так что я сам не знаю и не могу точно сказать, кто из них пришел. Кто же это? Кого ты убил и сделал своим врагом?
– Мой брат Умбелази, – простонал Кечвайо, – стоит передо мной с поднятым копьем. Умбелази, которого я убил в сражении у реки Тугела, смотрит на меня горящими глазами и собирается пронзить копьем. Он говорит какие-то непонятные слова. Защити меня, знахарь, повелитель духов! Защити меня от духа Умбелази!
Зикали дико хохотал и все размахивал руками над костром, от которого продолжал валить густой дым, пока не заполнил всю хижину.
Когда дым рассеялся, Кечвайо исчез, будто и не бывало!
– Скажи, Макумазан, ты когда-нибудь видел подобное? – спросил он, обращаясь к шкуре, под которой я задыхался от духоты.
– Да, – отозвался я, высунув голову, как черепаха, – в этой самой хижине, тогда из дыма тоже появилась фигура той, кого я знал прежде. Скажи, Зикали, как ты это делаешь?
– Делаю что? Кто знает, может, я ничего не делаю, может, всех вас дурачу, а может, духи приходят на мой зов, ведь они рядом с нами, и, зачарованные дымом моего костра, принимают человеческое обличье. Ты мудрый белый человек, Макумазан, вот сам и ответь на свой вопрос. В конце концов, дым или призрак спас меня от копья Кечвайо, иначе он пронзил бы меня в самое сердце. Вот она благодарность за то, что я помог найти убежище, которое король пожелал оставить в тайне. Ну-ну, я тоже могу отплатить Кечвайо, и его долг передо мной гораздо больше. Лежи тихо, Макумазан, а я пойду на разведку. Король долго не задержится в таком зловещем месте, где полным-полно духов, уйдет еще до заката, а осталось не больше часа, он найдет ночлег в другом месте.
Зикали выбрался из хижины, и вскоре послышались голоса, люди о чем-то спорили. Видеть я ничего не мог, так как ворота ограды уже заперли.
– Замолчите! – сердито прервал их Кечвайо. – Такова моя воля. Ешьте прямо на улице, подальше от заколдованного места. Девушка покажет нам, где те хижины, о которых говорил знахарь.
