– Что ж, едем к Храму, как условились, – едва слышно произнес Энском, видно, рана причиняла ему изрядную боль.
Тут из-за дерева, как и в прошлый раз, появился мистер Марнхем, восседавший на том же коне и одетый в ту же одежду. С одной лишь разницей, что тогда был поздний вечер, а сейчас раннее утро.
– Вот мы и снова встретились! – воскликнул он весело.
– Да, – ответил я, – и, как ни странно, в том же месте. Вы нас ждали?
– Как и всякого путника, – ответил мистер Марнхем, окинув меня проницательным взглядом. – Я просыпаюсь с восходом солнца, а сегодня услышал выстрелы вдалеке и пошел взглянуть, в чем дело. На рассвете на вас напали басуто, верно?
– Верно, мистер Марнхем, но как вы об этом узнали?
– От ваших слуг. Они прибежали сюда, страшно напуганные. Мистер Энском, а вас ранили?
– Да, пару дней назад на границе с владениями вождя Сикукуни, когда нас чуть не убили туземцы.
– А… – протянул он без особого удивления. – А я ведь предупреждал вас об опасности. Заходите в дом, там вы познакомитесь с моим компаньоном, мистером Роддом, весьма опытным доктором, он вас осмотрит. По пути мистер Квотермейн поведает мне о ваших приключениях.
Пока мы поднимались по склону, я рассказал ему обо всем, что с нами приключилось. Мистер Марнхем внимательно слушал и ни разу не перебил.
– Скорее всего, кафры разворовали фургон, – подытожил он мой рассказ, – и сейчас уже возвращаются к себе с вашими волами.
– А вы не боитесь, что они придут за нами сюда?
– О нет, мистер Квотермейн! У нас же с этими людьми дела, а заболев, они приходят к доктору Родду. Для них эта земля священна. Вспомните, они ведь отстали от вас на лесном болоте? Как раз там начинаются мои владения.
– Да, но теперь мне хочется отыграться. Можно рассчитывать на вашу помощь? Волы устали и натерли ноги, так что мы их быстро нагоним.
– Нас тут совсем мало, – покачал головой мистер Марнхем. – Вы можете вызвать людей из лагеря золотоискателей в Барбертоне, хотя вряд ли тамошний начальник в состоянии вам помочь, даже если захочет. К тому времени ваши волы будут уже далеко. Кроме того, – понизив голос, добавил он, – давайте-ка договоримся. В моем доме вас ждет радушный прием и все необходимое, однако, если вы захотите снова устроить свару, я буду вынужден попросить вас покинуть мою землю. Мы мирные люди, торгуем с туземцами и не желаем с ними ссориться. Они могут напасть на нас, или у нас возникнут проблемы с британским правительством, которое объявило аннексию, но не завоевало их страну. Я ясно выразился?
– Вполне. Что ж, пока мы ваши гости, можно и потерпеть. Однако, простившись с вами, мы будем действовать по своему усмотрению.
– О, конечно! Меж тем надеюсь, вам и мистеру Энскому у нас понравится, можете оставаться у нас столько, сколько захотите.
Про себя я подумал, что мы здесь не задержимся.
– Так любезно с вашей стороны, – заметил я вслух, – приютить в своем доме совершенно чужих людей. Хотя не совсем чужих, – спохватился я, кивнув на Энскома, который ехал в нескольких шагах позади на усталом коне. – Вы, кажется, знали его отца?
– Отца? – повторил он, удивленно вздернув бровь. – Нет, что вы. Ах, припоминаю, той ночью я ошибся, спутал его с кем-то другим. Ведь прошло столько лет.
– Понимаю, – ответил я, но, вспомнив историю Энскома, решил, что наш почтенный хозяин заправский лгун. А еще вероятнее, не хочет вспоминать грехи молодости.
Вскоре мы подошли к дому. Парадный вход украшал прекрасный ухоженный цветник. Его окружала ограда из проволочной сетки, чтобы козлы не полакомились цветами. У ворот, присев на корточки, ждали наши слуги. Они переводили дух, и вид у них был довольно пристыженный.
– Футсек, господин благодарит тебя за поддержку, какую ты оказал ему в трудную минуту. От себя поздравляю вас всех с резвыми ногами, – сказал я по-голландски.
– О хозяин, басуто с их острыми копьями было так много, – начал оправдываться он.
– Замолчи, подхалим! Лучше помоги хозяину слезть с лошади.
Мы прошли через ворота по тропинке, усаженной бенгальскими розами. Мистер Марнхем и я вели Энскома под руки. Вблизи дом оказался столь же очарователен. Разумеется, если рассматривать в деталях, он был неказистый и аляповатый. Стены и колонны представляли собой нагромождение грубо отесанных мраморных глыб из соседней каменоломни. Создавалось впечатление незавершенности, и, если взглянуть внимательней, дом мог показаться уродливым. Однако, благодаря задумке автора, в целом был красивым. Он походил на робкие мазки художника, едва постигшего азы живописи, на произведение талантливого писателя, не в полной мере овладевшего искусством изложения мысли. Впервые в жизни чей-то дом произвел на меня столь сильное впечатление. С другой стороны, как вспомнил позже Энском, творение, поразившее меня, – только копия, а оригинал воздвигли, когда мир был еще молод, так сказать, на заре человечества. В ту пору человек, преодолев наконец первобытную дикость, увидел во сне нечто прекрасное и попытался изобразить это в камне.
По ступеням из неотесанных мраморных глыб мы поднялись на широкую веранду. На кушетке из местной породы дерева сидел или, скорее, возлежал мужчина в халате и читал книгу. При нашем появлении он поднял голову. Веранда выходила на солнечную сторону, свет падал прямо на него, и я достаточно хорошо разглядел незнакомца: лет сорока, темноволосый, широкоплечий, с усталым и, я бы даже сказал, недобрым лицом. Скажу больше, он походил на того, кто не только поддался духу-искусителю, что всем нам по природе свойственно, а даже охотно отдался ему в плен по собственной воле.
В Псалмах или в другой части Писания мы часто читаем о праведниках и нечестивцах и не понимаем значения этих слов. Только годы спустя я постиг их смысл или, вернее, думал, что постиг. Мы должны быть судимы не по нашим делам, а по желаниям, вернее, по моральным устоям. В развитии личности важно не столько то, что мы делаем, сколько наши старания. Все мы спотыкаемся, делаем ошибки, но в итоге праведниками становятся те из нас, кто, пытаясь спастись из ловушки и потерпев неудачу, старается исправить свои недостатки. Нечестивцы же, погрязшие в делах мира, каждый день вкушают плод лжи. Умышленно и без нужды грешат они против духа, не оставляя места прощению. Вот к таким скромным выводам пришел я.
Такие мысли посещают меня всякий раз при встрече с личностями, подобными доктору Родду. Кроме того, мой усталый и опустошенный разум послужил для них благодатной почвой и посему оказался больше обычного восприимчив к первому впечатлению о незнакомце. Скажу больше, я горд, ибо мое суждение было не совсем ошибочно. Если бы этот негодяй попал в хорошую компанию, то, вероятно, стал бы добропорядочным человеком. Однако по иронии судьбы или из-за дурной наследственности он покатился по наклонной плоскости.
– Родд, вы нам нужны.
– Вот как? – бодро ответил Родд и поднялся. Судя по голосу, он, как и его компаньон, принадлежал к британской интеллигенции. – Что случилось? Падение с лошади?
