– Фот! – господин барон топнули ножищей. – Это то, что нушно есть! Молотой фоитель прилешно рапотал и теперь тейстфует и тумает лутше фас фсех! Пока лефое крыло и здесь тершатся, мы имеем телать атаку протиф прорфафшихся мешту центром и прафым крылом!
– В случае неудачи, – не согласился кто-то, – мы останемся без последних резервов…
– Конечно, появление Придда как нельзя кстати, однако….
– Строить подробные планы и обсуждать мелкие детали некогда!
– Фот именно… Злушайте!
Канонада со стороны дриксов усилилась, и сразу же не отрывавшийся от подзорной трубы капитан в драгунском, весьма потертом мундире сорванным голосом оповестил:
– Снова пошли. Два полка из резерва, не меньше!
– Барон, – почти возопил худощавый мушкетерский полковник, – да поймите же! Мы не можем связаться с Приддом и согласовать наши…
– Пфе! – громоподобное фырканье посрамляло лучшего из тяжеловозов. – Што тут утошнять?! Как фышло, так и бутем биться! Люди готофы, гуси ешчо польше готофые есть! Фперет!
– Но, господин барон…
– Фперет! – Рука Катершванца красноречиво вознеслась, грозно сверкнула надраенная реликвия. – А фы мошете натефать юпки и зитеть за зпинами фоителей. Фиконт, фы отин?
– С «фульгатами», но они отстали… Должны вот-вот добраться.
– Зейтшас потребуется каштая крепкая рука. Запирайте зфоих кошек и зтафьте в третий рят. Фы, Йоганн и Эрих при мне, я имею проклатыфать торогу!
6
Арно только и успел, что поймать Раньера да поручить недоверчивому седому лошадей, дальше пришлось бежать со всех ног, догоняя уходящих, а догнав Ужас Виндблуме, не отставать. Это было непросто, особенно в кавалерийских сапогах, но виконт держался. Рядом маршировали Йоганн и долговязый малый в малиновом марагском кушаке, видимо, Эрих.
В атаку шли бергеры, ноймары и мушкетеры сразу из двух полков, похоже, для удара собрали самых лучших. Шагали молча, за спиной Ульриха-Бертольда не поговоришь, да и не до болтовни. Где-то впереди, за бело-серо-бурыми горбами, навстречу уже рвется Валентин. Вместе они вытащат фок Дахе, то есть, конечно же, застрявшего на батарее маршала! Без командующего корпус развалится, а хромого полковника просто жаль. До слез, хотя сам он наверняка считает, что смерть в бою именно то, что ему нужно… Кошки с две!
Уже совсем недалеко бухнула пушка – дриксы свои сюда бы не дотащили, значит – талигойская. Потом еще одна, еще, еще. В батарее под холмом, если глаза не обманули, не набиралось и дюжины орудий, а палят с такой частотой, будто их там три десятка. Потом разберемся, а пока главное – дорога. Сосредоточиться на дороге, выбросить прочие мысли из головы. Сейчас идем, потом дойдем, потом будем драться.
Пологий склон, снег здесь давно перетерт с глиной в желто-бурый кисель. Сначала вниз, потом вверх, снова спуск, тут приходится стараться, чтобы не закувыркаться по грязи, а шум боя все громче. У подошвы холма слегка сбавили ход, собираясь в кулак. Локоть сжала ручища Йоганна, рядом с однокорытником блестел глазами мараг. Этот-то куда?! Ульрих-Бертольд снял шлем, соскреб что-то с украшавшего его двуглавого кота и вновь водрузил на голову.
– Фаше тело, фиконт, моя зпина!
– Да, господин барон.
– Фперет!
Вверх бергер заскакал лосем, Арно пришлось стать оленем. Осенним, напрочь лишенным такта, страха и, к несчастью, подков. Тонкие подошвы от камней не спасают. Ничего, не помрем! Вершина стала ближе почти на треть, на гребень высыпают серые мундиры, сзади, прикрывая своих, бьют мушкеты.
Шлепают по склону сотни башмаков, в уши лезет тяжелое дыхание бегущих. «Серые», то и дело теряя кого-то, сыплются навстречу. Сколько, не разобрать, да и кому это сейчас важно?!
– Агмар-рен! – взревев тоже совершенно по-лосиному, барон могучим прыжком отрывается от отряда, но не от Арно с Йоганном. Взмах, свист, и тут же два покойника… Их, пусть и краем глаза, теньент заметить еще успел, дальше осталась только широченная спина, которую надо прикрыть, нет, не только спина!.. В бок барона нацеливается шпага. Размахались тут! Отведавший палаша китовник валится навзничь, на него шмякается кто-то с половиной башки, Йоганн стряхивает алебарду, молодец.
– Агмар-рен!
Талигойский клин во главе с «Ужасом Виндблуме» врезается в дриксенские шеренги и, разбрасывая по сторонам свои и чужие тела, ползет вверх, на помощь отрезанным. Лязгает, сталкиваясь, сталь, трещат выстрелы, хрустит и чавкает разрубаемая, протыкаемая, сминаемая плоть… Рядом и сзади однокорытник и этот, длинный, впереди баронская спина, под ногами, вот ведь дрянь, камешки!
Тесня горников, перевалили гребень, и сразу же новая волна – серая, внушительная, хоть и пожиже первой. Ульрих-Бертольд рычит и крушит, они все рычат и крушат, сбросить их вниз первым ударом у китовников не вышло, а второй всегда слабее…
– Выдержим! – пользуясь затишьем, утереть лоб, подмигнуть Йоганну.
– Выдержим! – отвечает заляпанный кровью по уши мараг, с ним рядом Раньер, а Йоганна нет. Не удержался на острие или…
– Агмар-рен!
Впереди грохочет сильный взрыв, и это явно не пушки. Еще один…Там орудийная пальба стихает, здесь драка продолжается.
Глава 4
Талиг. Окрестности Доннервальда
Нагорье Гаезау
400-й год К.С. 18–19-й день Осенних Молний
1
Зимний тракт разнообразием не радовал, от Жермона вот прямо сейчас ничего не зависело, спать не тянуло, а тревожиться не выходило: присутствие здоровых маршалов генералов успокаивает. Ехали, беседовали, перебирали варианты, какими бы маловероятными те ни казались. Наконец, перебрали.
– Главное, – подвел итог Райнштайнер, – натолкнемся мы сегодня на горных китовников или нет. Это очень неприятно, однако наши будущие действия определяются не нашей волей, а их местоположением и численностью. Лишь узнав, кто и где нам противостоит, мы решим, стоит ли останавливать марш и готовиться к бою или разумней поспешить, чтобы перехватить «гусей» еще на подлете.
– Врасплох нас не застать, – сейчас Эмиль был спокоен, не то что на закате у перекрестья дорог. – Хотя чем раньше мы будем у Доннервальда, тем лучше. Ариго, я остаюсь с авангардом, как подойдем, развернем его вдоль реки. Марций, отправь-ка Гаузнеру приказ перекрыть подходы по восточному тракту. Если нам готовят сюрприз, скрытно подобраться и атаковать там больше неоткуда.
– Кошачья неопределенность! – Фажетти завернул своего калеку. – Но при необходимости в бой мы вступим и с марша.
– При необходимости и дятла поцелуешь, – обрадовал Савиньяк. Фажетти хохотнул и уехал, задержавшийся Ойген счел своим долгом дополнить маршальскую шутку своей.
– Я твердо уверен в своем друге Германе и в том, что при нем не пропадут ни авангард, ни, – бергер слегка поклонился, – командующий.
