XXII
В мастерской работали до поздней ночи. Заканчивали платье для какой-то очень важной особы. Примерку делали на Лизе. Она и повезет платье сейчас же, ночью. Заказчица два раза звонила по телефону. Ей нужно ехать на бал.
– Готовы, что ли? – сказала Сара. – Вы, Лиза, приберитесь хорошенько, вам там придется раздеться, снять пальто и примерять платье. Захватите с собою булавки и нитки с иголками, может быть, подшить что-нибудь придется…
– Где уж мне еще там шить?.. Одиннадцатый час! Я с ног валюсь от усталости, – недовольным голосом сказала Лиза.
– Ш-шшшь!.. Такой заказ! Вы сами, Лиза, почувствуете, какой это заказ. Вот, возьмите немного денег: туда берите такси, назад вернетесь в субвее…
Блистающий огнями, то потухающими, то разгорающимися, пестрыми и точно живыми, Нью-Йорк был сказочно красив. Лиза любовалась им через окно каретки, мчавшей ее по незнакомым улицам. Высокие, ярко освещенные вывесками и рекламами, небоскребы точно таяли розовыми вершинами в темном небе.
Бежали, мчались по мягкому снегу автомобили, и их черная суета по улицам волновала Лизу:
«Куда, зачем они мчались?.. Кто сидит в них?.. Куда едет?.. Что совершается во всех этих домах?..».
Дух захватывало от сознания бьющейся кругом жизни миллионов людских существ.
Times-street, улица театров, кинематографов, кабаков и баров, дорогих ресторанов; такси промчалось по ней и свернуло в темную, тесную уличку. Карета остановилась. Шофер привычным жестом потянулся назад, открыл дверцу.
По лифту, Лиза поднялась на сороковой этаж. По-прежнему замирало сердце и захватывало дыхание у нее от быстрого полета машины. Лиза вошла в ярко освещенный коридор и отыскала указанный номер.
Толстый, пузатый, с короткими ногами американец, тот самый, еврей Самуил, которого видела Лиза сидящим на рабочем стол в мастерской у мисс Эдит, когда ее посылали в первый день ее работы у Сары Брухман, открыл двери.
– Мистрисс Кодрингам?.. – испуганно, с сильно бьющимся сердцем, спросила Лиза.
Самуил осклабился.
– Мистрисс Кодрингам, – ответил он, пропустил Лизу в прихожую и тщательно запер двери.
Лиза, с картонкой в руках, прошла в маленький салон:
– Мистрисс Кодрингам? – еще раз, уже настойчивей, сказала Лиза.
– О, да, – сказал пузатый человек, – пожалуйте сюда… Вас ожидают… Лиза пошла дальше.
Спальня, и не женская спальня. Небрежно постланная широкая постель, круглый стол и на нем бутылки, графины, холодное мясо, апельсины, бананы, ананас… Самуил принял из рук Лизы картонку с платьем.
– Я давно вас ожидаю, мисс, – сказал он, пристально глядя через очки строгими и жадными глазами. – Садитесь, снимайте ваше пальто… Да и платье лучше бы снять… Давайте, выпьем для начала, что-нибудь… Вы умеете составлять коктейли?..
– О! Нет!.. Нет, что вы!?
– Это целое искусство. И такая девочка, как вы, должна уметь это делать… Мужчины это любят… Я вам дам урок… И бесплатно…
– Я вижу, что я ошиблась адресом, – сказала Лиза, и взяла картонку. Самуил перегородил Лизе дорогу к двери:
– А, нет, милая девочка, – сказал он с холодной жестокостью, – ничуть вы не ошиблись. Сара Брухман вас именно ко мне и послала. Я купил вас, милая девочка, и на сегодня вы – моя, а там дальше это уже будет от вас зависеть, как пойдет у нас дело…
Глаза Лизы налились ужасом. Она выронила картонку из рук:
– Ка-ак!? – душным криком вырвалось из ее горла. Самуил стоял против нее и говорил спокойно:
– Будем благоразумны, милая девочка. Оценим положение. Что вы можете предпринять, вы, русская беженка? Без прав, без Родины, без паспорта?.. Идите жаловаться: вас в двадцать четыре секунды посадят и тюрьму за беспаспортность… Поднимете шум. Вы не знаете силу Брухман и Нью-Йоркского еврейства. Советую вам быть просто благоразумной. Я вам не нравлюсь; очень может быть. Верю и этому. Но факт есть факт. Тут есть несколько бутылок, а у меня найдется и кокаин, а под ним и сам дьявол покажется вам ангелом…
– Пустите меня, – прохрипела Лиза и подалась к двери.
Самуил схватил Лизу за руки:
– Оставьте ваш характер, – говорил он, крепко держа Лизины руки. – Я повторяю вам: я вас купил. За вас заплачено Саре. Я и вам что-нибудь подарю. То платье, что вы принесли, – ваше… Мы поедем потом танцевать… Ваша игра кончена, вам остается смириться, сесть со мною за стол и пировать: ночь наша…
Лиза плечом навалилась на насильника и старалась оттеснить его от двери. Самуил был сильнее Лизы, но Лиза была ловче и гибче американца, и между ними началась безмолвная борьба.
Тяжелое, отвратительное, вонючее дыхание отравляло Лизу; у нее темнело в глазах. Лиза видела, как сквозь стекла очков загорались страстью глаза Самуила, и поняла, что пропала. Силы оставили ее. Самуил воспользовался этим и повлек ее к постели. Но Лиза сейчас же овладела собою. Берлинские уроки спорта помогли ей. Она подставила подножку Самуилу, и оба они тяжело рухнули на пол…
Самуил лежал на Лизе и, крепко сжимая ее руки и прижимая их к полу, слюнявым ртом покрывал Лизины щеки жадными, страстными поцелуями. Лиза теряла сознание. Ее сопротивление слабло, и этим воспользовался Самуил и на мгновение отпустил руку Лизы. Как стальная пружина, ощутив и себе внезапный приток сил, Лиза выскользнула из-под Самуила, вскочила на ноги, впилась зубами в руку насильника и заставила освободить себя. Она кинулась к двери.
Самуил настиг Лизу в прихожей, и с силой ударил по лицу. Кровь потекла из виска; Лиза, взмахнув рукой, сбила очки с Самуила, и пока тот растерянно заморгал глазами, она открыла дверь и выскочила в коридор.
Лифт только что промчался вниз. Нечего было и думать ожидать следующего. Лиза побежала к лестнице. Ее башмаки отбивали яростную «чечетку» по ступеням. Она пробежала пять этажей и остановилась. Она слышала, как над нею лифт принял Самуила. С замиранием сердца Лиза ждала, что будет дальше. Лифт промчался вниз. Лиза думала: Самуил будет ожидать ее внизу, не дождется и вернется. Она медленно стала спускаться с лестницы.
Когда она достигла нижнего этажа, ее ноги ныли от боли и колени дрожали от усталости. На улице было темно. Лиза несмело и осторожно вышла с крыльца.
– Вот она!.. Лови ее, держи! – раздался крик совсем подле.
Самуил успел за это время найти нескольких негров и с ними бросился к Лизе.
Лиза помчалась, что было духа, по скользкой мостовой. Самуил и негры побежали за ней.
XXIII
Маленькая уличка была точно узкое ущелье между высоких гор. Впереди сияла огнями большая, ярко освещенная улица. В пестрой огневой игре вспыхивали и погасали вывески, крутились колеса из огней, медленно разворачивались целые огневые картины. Там был уже негритянский квартал. Не отдавая себе отчета в том, куда бежит она, как бабочка летит на огонь, Лиза бежала на эту горящую огнями большую улицу.
