– А сейчас какая зарплата в среднем?
– Ну, скажем, продавщица в неплохом магазине долларов сто получает.
– М-да… Ясно, отчего молодежь бежит.
Я не стал рассказывать, как вчера после ужина в ресторане ко мне подплыла строгого вида пышногрудая мадам средних лет.
– Здравствуйте, – вежливо сказала мадам, улыбаясь, точно акула. – Я – мама-сан этого заведения.
– Здравствуйте, – несколько опешил я. – «Мама-сан» – в смысле, метрдотель?
– Вроде того. Вашим японцам девушки не нужны?
– А-а, вы в этом смысле. Да они у меня уже старенькие, – ляпнул я первое, что пришло на ум.
– Ой, ну что вы, я же смотрела! Один даже очень симпатичный, спортивный такой… В общем, решайте! Два часа – пятьдесят, ночь – сто…
Я тут же вспомнил наших хостес – «девочек к пиву» и стриптизерш, наводнивших ночные клубы Японии в последние годы. Да уж. Ежу понятно, отчего молодежь бежит… Правда, давно уже не на материк.
На смотровую площадку турбазы «Горный воздух» – былую гордость Южно-Сахалинска – заезжаем с трудом. Никто не верит, что все детство мы с друзьями забирались по этой дороге и сигали вниз на велосипедах. Сегодня это представляется чистым самоубийством. Дорога разбита, сама турбаза сгорела, канатно-кресельная дорога вышла из строя, а знаменитые трамплины – большой и малый, на которых в 70-е годы готовили олимпийскую сборную, напоминают скелеты доисторических рептилий.
Вечером в местной англоязычной газете мы прочтем, что какой-то концерн собирается вбабахать в это место 370 тысяч долларов и сделать из него международную туристическую конфетку. Ну что ж. Как говорится, дай бог, чтобы хоть наши дети…
Дети в количестве трех сопливых экземпляров находятся здесь же. Бегают привычно за японцами и всучивают им какие-то сахалинские значки.
– Презент? – спрашивает их Юми-сан.
– Презент, презент! – кивают цветы жизни. Завидев меня, опасливо отбегают в сторону, прячутся за ближайшим бугром и наблюдают за нами молча и исподлобья.
– А чего они так грустно смотрят? – не успокаивается сердобольная Юми-сан.
– Наверное, денег нужно дать, – догадывается Мураками.
– А сколько дать?
– Наверное, пятьдесят рублей, – прикидывает практичный писатель. – Меньше на мороженое не хватит, а больше непедагогично.
– А если обидятся?
– Не обидятся.
– Но они же сказали «презент»! А денег не просили.
– Правильно. Ты же не в Индии. Русские не просят вслух, они гордые.
Вид с сопки на город, как всегда, обалденный. Долина окружена горами, а в ней, как в чаше, – город, подернутый утренним туманом. Туман образуется из огромных, красивых клубов белоснежного дыма, что расползается по всей долине с далекого загородного пустыря.
– Как красиво… – говорит Юми-сан. – А что это за дым?
– Это горит наша городская свалка, – поясняет Им-сан.
– Ух ты! – оживляется экстремал Цудзуки. – А можно нам туда съездить?
– На свалку?
– О да! Это очень интересно.
– Ну, завтра заедем, если хотите, по дороге на Холмск. А сегодня у нас город и музей.
Пожалуй, никакое другое сооружение на острове не вобрало в себя столько Истории, сколько Сахалинский краеведческий музей. Я понимаю, как по-лекторски скучно звучит для многих слово «музей». Но здесь другой случай. Если на свете бывают привидения, в этом доме их должно быть не меньше полусотни.
Здание построено в 1937 году японским архитектором в стиле «тэйкан» («императорская корона»), имеет черепичную крышу в стиле классического японского замка. Архитектурные особенности – окна-фонари в потолке, вход-портик, украшения-«кадзари» на крышах и скатах в японском стиле. Второго подобного сооружения в России нет.
Даже вспомнить страшно, что этакую красотищу сахалинские партбоссы 60-х собирались уничтожить как «остатки самурайской военщины». Слава богу, местная интеллигенция отстояла. Хотя было бы интересно узнать, каким способом коммуняки собирались сносить сию махину: конструкция здания – литая, и только сверху оно облицовано кирпичом. Любому школьнику в Южном известно, что «если на город упадет водородная бомба, на землю лягут все здания, кроме нашего краеведческого музея».
На первом этаже смотрим на карту острова, нарисованную японцами в 1808 году.
– А! Мамия-сан! – узнает Мураками. – Известная история, у нас даже кино такое есть. О том, как японцы впервые поняли, что Сахалин – остров.
Да уж, вспоминаю я: история и правда впечатляющая. Вплоть до начала XIX века японцы считали Сахалин полуостровом – хотя местные племена уверяли, что со всех сторон окружены водой. И вот в 1808 году два японских чиновника, Мамия Риндзо и Мацуда Дэндзюро, отправились на Сахалин составить подробную карту местного побережья. Высадились на юге острова и то на судне, то пешком отправились в разные стороны: один вдоль восточного побережья, а другой вдоль западного. За полгода они исследовали всю береговую полосу Южного Сахалина, а в следующем, 1809 году Мамия (в одиночку, зимой) обошел остров по периметру с севера – и наконец убедился, что до материка ему не добраться никогда.
– М-да, неплохо ребята прогулялись! – с уважением говорит Мураками. – Это вам не марафон бегать раз в полгода…
ХРОНИКИ СУШЕНОЙ КАРАКАТИЦЫ:
Мураками: А между прочим, то, что Сахалин – остров, открыл Мамия Риндзо. До этого даже русские думали, что это полуостров. А он, говорят, обошел весь остров по кругу и первый это доказал.
Ёсимото: Ну он ведь тоже не один это делал. Там его помощник с другой стороны шел, а потом они встретились. Половинка на половинку, так же?
Мураками: Понятно, в таких делах без помощи никак… Вон даже Цудзуки-куну в загранкомандировке ассистенты потребовались, что уж о Мамии Риндзо говорить!
[78] (Общий смех.)
Цудзуки: О да, без таких ассистентов я бы пропал!
Ёсимото: Ну то есть он не один это делал, я к чему…
