– Не делай из меня идиота, я тебя умоляю. Бирнбаум именно что адаптировал, как показывает сравнительный анализ текста – все они адаптировали, у Гэбриэла лишь немногим лучше. На американском литературном рынке редактор все же – царь, бог и, главным образом, маркетолог. Если он думает, что полив американского рокенролла ипонским автором в ридной амэрике не проканает, он этот кусок вычеркивает. «А то еще обидится кто» (скажем, Грэйс Слик в суд подаст, хех).
Когда я прошу тебя подтянуть какие-то винтики в тексте, я не призываю тебя переписывать или ДОписывать (хотя терминология может употребляться соответствующая) за автора – я именно что хочу, чтобы в рамках дозволенного ты расставил акценты – тем паче, если речь идет о, тебя же цитируя, воссоздании привычной структуры языка из, условно говоря, первозданного хаоса японской грамматики.
В данном случае – монотонность ритма речи, гипнотичность мелких действий, абсолютизация детали – видны и без назойливого тыкания ими в морду читателя. Это вполне достигается какими-то приемами одного русского языка – вовсе не надо калькировать или рабски следовать приемам автора на японском. Это загромождает текст, еще раз повторяю – попробуй чуть-чуть счистить эту шелуху и сам увидишь: фраза станет прозрачнее, не теряя ни темпа, ни ритма, ни смысла. Ты же на русском все же пишешь (кажется).
А посреди всего этого сидит фараон. Сегодня он явно не в духе. «Прогнило что-то в Нильском королевстве», – думает он.
– Точно ли у ХМ парафраз Гамлета в переводе Пастернака?
– Ну, я не думаю, что он читал прямо в пастернаковском оригинале…:-) Но что это Шекспир – железяка, это даже попсушник Бирнбаум просек, как ни удивительно.
Зато гляди, что Бирнбаум НЕ просек (давно тебе показать хотел):
У нас:
– Послушай, уже одиннадцатый час! – сказал я. – Закончен трудный день. И я измотан, словно пес…
– Мне пока спать неохота. Если сейчас домой пойду – помру там одна со скуки. Лучше еще покататься. И музыку послушать…
– Ну, хорошо. Еще час. Ровно через час ты пойдешь домой и будешь спать, как бревно. Договорились?
– Договорились.
У Бирнбаума (курсив мой):
«Hey, it’s past ten», I tried reasoning with her. «It’s been a long, hard day. And I’m dog-tired.»
«I’m not sleepy. Anyway, once you drop me off, I’ll be all alone, so I want to keep driving and listening to music»…
«All right. We drive for one hour. Then you’re going home to bed. Fair?»
«Fair», said Yuki118.
Такой вот wag-the-dog119…:-)
Воскресное утро, Готанда трахает женщину.
– Кстати, о ебле. Как у ХМ – такая же целомудренная лексика, это ты сознательно гасишь или как? Т. е. уж здесь-то так и просится по ритмике фразы: «Готанда ебет женщину».
– Ну, глагола «ебать» как такового в японском нету. И у ХМа всю дорогу – либо целомудренное «спать», либо makelove/havesexообразная туфтень. Но я уверен: если бы даже такой глагол был, Мур бы не стал доходить до самого днища – он у нас вообще вокруг любви, в т. ч. плотской, слишком суггестивно-романтичный, ты же видишь. Но в принципе мне нравится твой ход мысли. Типа герой вообще не заморачивается по поводу терминов. Потому я и вставлял, где мог, небрежно-расхожее «трахаться» – где он сам с собой болтает, или в уста классического ёбаря Готанды. И только когда они про шлюху-покойницу говорят, старался смягчать до осторожного «спанья».
«Танцуй!» – говорит мне Человек-Овца…
– Так. Давай теперь вернемся к вопросу названия. На каком языке ему говорит это Овца? По-японски? Или по-англ.? Ну то есть – в чем необходимость все-таки транслитерировать английские слова? Я не предлагаю переименовать его в «Танцуй, танцуй» – но может быть не «Дэнс», а по-англ – «Dance, Dance, Dance». Прости, что напоминаю. Засомневался что-то… дай мне еще свои резоны – возможно, я просто забыл.
– Здесь я стараюсь все сохранять как есть. Название книги – «Дансу, Дансу, Дансу». Английское слово, написанное японской каной. То есть императив это или существительное – неясно. То же самое я делаю и в русском. Но в диалогах Человек-Овца говорит ему по-японски: «Одору н да ё!» – букв. «Танцуй!» – резкий императив. Так я и перевожу, уже с японского. Одноименная песенка «Бич Бойз»120 цитируется тоже каной, но тут уж лучше, как и прочие названия песен, давать в оригинале. Я так и делаю везде, сам видишь: банды – русскими буквами (в частности и потому, что их чаще склонять приходится), а названия песен – по-английски.
С женщинами этой редкой породы достаточно лишь на миг пересечься взглядами, ни слова не говоря, – и воспоминание об этом будет преследовать тебя целый месяц.
– Вот как-то сложно японкой ее представить все же:-)
– Ну, извини…:-) Хотя ты не первый, кто мне это говорит. Еще после «Овец» то и дело в письмах приходило: «Вы, мол, специально женщин такими неяпонскими делаете?» Щас, все бросил и стругаю образы для фабрики восточно-эротических грез:-) А если серьезно, это штамп в твоей башке, с непривычки. Поживи с ними подольше – научишься различать. Мы, между прочим, для них тоже часто в одно большое лицо сливаемся, они мне не раз говорили.
Трехмерный эротический имидж…
– И не «имидж», а «изображение» тогда уж. Тут же не киберпанк тебе…
– Почему ж, он и из киберпанка может реминисцировать, ему-то что… Я понимаю, за что ты так взъелся на «имиджи» (там фонетическая калька с англ. image всю дорогу) – и заменил, где можно. Но местами это слово и на русском канает, мне кажется: есть же и у нас штампы типа «сценический имидж», «экранный имидж», «имидж президента» и т. п.
То есть именно искусственное слово для искусственного объекта. В общем, я проредил кое-где, но совсем убирать тоже не хоцца.
– Убирать везде и не надо – в конечном итоге получилось очень приемлемо, т. е. твоя мера вкуса оказалась адекватной:-) Но это – смотри соображения выше – одна из тех вещей, которые мы можем сделать со своим языком. По крайней мере – не срать в него лишний раз. Насрут и без нас…
– Ты знаешь эту женщину? – спросил Рыбак.
– Я бы тебе советовал еще раз перепроверить все сцены с копами: когда, где и кто обращается к нему на «ты» и на «вы». Потому что раньше же гимназист, кажется, ему тыкал. Или – так непоследовательно по тексту? Проверь.
– Дело в том, что эти гады вообще в разговоре с ним или избегают направленных местоимений – или употребляют нечто среднее между нашим «ты» и «вы» (сокр. «анта» вместо «аната»), в японском это распространенная заморочка. Поэтому приходится измерять грубость языка в целом. И тогда получается так: сначала оба выкают, но посреди разговора в околотке «злой» Рыбак срывается – и потом уже всю дорогу на «ты». А «добрый» Гимназист от начала и до конца на «вы». Я еще почистил, сам смотри, но авторская задумка, я чувствую, именно такая.
