– Потрясающе. – Я улыбнулась, налила два бокала и передала один ему.
Кэйд поднес бокал к уху.
– Это хорошее вино.
– Ты его слушаешь? – уточнила я, несколько сконфуженная.
– Точно, – ответил он. – Я ничего не знаю о вине. Но один из моих друзей, который работает в этой отрасли, объяснил мне, что хорошее вино, особенно французское красное, будет немного потрескивать после того, как его налили в бокал.
Я поднесла бокал к уху и улыбнулась.
– А знаешь, я действительно слышу треск, – сказала я. – Никогда в жизни ни о чем подобном не слышала.
– Хруст, треск, щелканье… «Гренаш-блан».
– Ты забавный.
Кэйд подмигнул:
– Держись меня, детка, и будешь хохотать так, что живот надорвешь.
Я усмехнулась, достала из шкафчика две обеденные тарелки. Одна моя часть думала: «Кто этот парень или, если говорить точнее, за кого он себя принимает?» А другая часть гадала: где он был всю мою жизнь?
Кэйд сделал глоток вина и подошел к окну.
– Мне никогда не надоедает смотреть на паромы, – призналась я. – Знаешь, у каждого из них свой характер.
Он повернулся ко мне:
– В самом деле?
– Да. – Я указала на посудину, плывшую со скоростью улитки. – Это «Берта». Она любит командовать.
Кэйд фыркнул.
– Неужели?
– «Мэйв» – лапочка, – продолжала я, прищуриваясь, чтобы рассмотреть еще один паром вдалеке. – А вот «Элинор» просто нахалка.
Кэйд посмотрел на меня так, как будто я сказала что-то странное или очень смешное или то и другое одновременно.
Мне захотелось признаться ему в своих пристрастиях.
– Я люблю Пьюджет-Саунд, соленую воду, чаек, острова.
– Я тоже, – ответил Кэйд. – Не знаю, смог ли я быть счастлив без моря.
– И я тоже.
– Давай как-нибудь съездим на остров.
– А ты хочешь?
– Конечно, – сказал Кэйд. – Давай устроим путешествие. Паром, пляж, ужин, все такое.
– Ладно. – Я улыбнулась и снова наполнила наши бокалы. Потом включила радио. Играла какая-то неизвестная мне группа.
Кэйд округлил глаза.
– Soulstreet Underground
[26], – сказал он. – Мы подписали с ними контракт два года назад. Они оказались самыми трудными для работы среди всех, с кем мы имели дело.
Он потер лоб.
– Почему?
– Автобус для тура оказался недостаточно вместительным. Их альбом пришлось ставить в ротацию одиннадцать тысяч раз, чтобы все получилось. Фронтмен отказывался петь, если перед концертом в гримерку ему не ставили особую бутилированную воду из Франции. Ну и все в таком роде.
Я покачала головой:
– Ты серьезно?
Он пожал плечами:
– Это плохо. Но потом мы выяснили, что кое-кто из «Субботнего вечера в прямом эфире» фанат этой группы. И мы уже были близки к тому, чтобы группу выпустили в эфир на одном из шоу весной. Но тут фронтмен заявил, что ненавидит это шоу, поэтому ничего не получилось.
Я всплеснула руками:
– Кто может ненавидеть «Субботний вечер в прямом эфире»?
– Вот именно. В любом случае в музыкальном бизнесе полно таких личностей, – продолжал Кэйд. – Такое я не люблю. Меня привлекает музыка, а не скандалы.
Он отпил большой глоток вина.
– Как правило, всей этой суетой занимается Джеймс. Он более спокоен.
– То есть ты ищешь таланты, а он ими занимается?
– Полагаю, можно сказать и так, – согласился Кэйд. – Когда-нибудь я тебя с ним познакомлю.
– Я была бы рада, – улыбнулась я, и в ту же секунду запищал сигнал – датчик дыма на потолке. Я метнулась к духовке, из дверцы которой вырывался дымок. – О нет!
Кэйд подпрыгнул и попытался отключить датчик, но ему это не удалось, датчик продолжал громко пищать.
– Проклятье, эта штука не отключается.
– Можешь ее заткнуть? – попросила я, взяла рукавицу и вытащила превратившийся в угли ужин.
– Ты серьезно? – со смехом спросил Кэйд.
– Сделай хоть что-нибудь, чтобы этот писк прекратился. – Я открыла окно, чтобы хоть немного разогнать дым.
– Ладно, как скажешь. – Одним движением Кэйд вырвал датчик дыма из потолка, так что остались только свисающие оттуда провода. Мы переглянулись и захохотали.
– Прости, – извинилась я.
– И при этом ты называешь себя кулинаром, – пошутил он.
– Должно было получиться вкусно, – попыталась оправдаться я. – Это были баклажаны.
Кэйд закрыл глаза и с серьезным видом прижал руку к груди:
– Не мучай меня рассказами о том, что это должно было быть.
Датчик дыма, лежавший на кухонном столе, вдруг пискнул.
– Я думал, мы его доконали, – удивился Кэйд.
Мы оба склонились над датчиком, который вел себя так, будто у него был мозг.
– В нем даже батарейки нет, – заметила я.
Кэйд кивнул:
– Должно быть, это пришелец.
Датчик пискнул снова, и мы оба засмеялись.
– Может быть, это из той серии, когда кто-то теряет конечность, но продолжает чувствовать боль.
– Фантомные боли, – вспомнил Кэйд.
– Фантомный писк, – кивнула я.
Он фыркнул:
– Ты смешная.
– Как бы нам от него избавиться?
Кэйд огляделся по сторонам.
– Мы можем засунуть его под диванные подушки.
– Или вынести в коридор, – предложила я.
Мы снова рассмеялись. Я помолчала, сожалея о неудавшемся ужине, потом покачала головой.
– Поверь, я действительно умею готовить.
Он оглядел сгоревшие баклажаны на противне.
– Конечно же, умеешь, – насмешливо сказал Кэйд и взял меня за руку. – А сейчас давай просто пойдем в тайский ресторан.
– Согласна, – со смехом ответила я.
Пока я надевала свитер и искала сумочку, Кэйд накинул куртку и взял попискивающий датчик дыма.
– Мы найдем для тебя отличный дом, дружок, – приговаривал он. – И этот дом называется мусорным баком.
Двадцать минут спустя мы уже сидели за угловым столиком в тайском ресторане в двух кварталах от моего дома и усердно работали вилками.
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что сказали бы твои родители о тебе сейчас, когда ты стала взрослой? – спросил Кэйд.
