– Тем более что сейчас полиция разыскивает убийцу Альфреда Букара, – вставил Арман. Голос его прозвучал глухо из-за ткани, которой он прикрывал рот. – Отец, может, расскажете инспектору о шальной юности? О временах, когда бабник Букар соблазнил девушку, которую вы любили и на которой потом женились… Вы наверняка мечтали с ним поквитаться!
– Арман, замолчи! Бога ради, перестань нести чушь! – попыталась урезонить сына Люсьена.
– Я всего лишь хочу посодействовать полиции, – куражился сын.
Не ожидавший такого поворота, инспектор смерил инквизиторским взглядом и отца, и сына. К изуродованному молодому человеку, вынужденному скрывать лицо, он отнесся с искренним состраданием, однако невозможно было не почувствовать, насколько напряженной стала атмосфера в комнате.
– Увы, у мсье Мийе есть алиби, – сообщил Девер. – Хотя лжесвидетельства никто не отменял. Давние размолвки не всегда заканчиваются преступлением, но я благодарен за сведения, молодой человек. Обязательно нанесу повторный визит свидетелю, обеспечившему алиби вашему отцу.
Инспектор негодовал: торговка птицей мадам Виктор наверняка была в курсе давней амурной истории, да и жена Букара – тоже. Опросив жителей поселка, он пришел к выводу, что женщины знают друг друга. Опять-таки, от него утаили важные факты! Деверу не терпелось посетить обеих и уличить во лжи.
Что касается Армана, то он уже корил себя за отвратительную выходку, на которую его толкнуло желание отомстить отцу и припугнуть его.
– Простите, инспектор, это было низко с моей стороны, – повинился он. – Женевьева, поднимемся ко мне в комнату? Расскажешь, как дела у Изоры.
Люсьена последовала за молодыми людьми, едва живая от стыда и смущения. На мгновение ей даже померещилось (какой кошмар!), что она стоит перед полицейским совершенно голая.
– Вот и разговаривай после этого с сыном! – буркнул фермер, оставшись с Девером один на один. – Я покаялся перед ним, когда на сердце было тяжко и мучила совесть, а он сходу выложил все чужому человеку!
Тяжело дыша, Бастьен с трудом поднялся и кивнул на бутылку белого вина, стоявшую на столе.
– Выпьем по глотку, инспектор? Чокнемся?
– Никакой выпивки, Мийе! Почему при первой встрече вы умолчали, что в юности жена встречалась с Букаром? Помнится, вы заявили, что совсем его не знаете!
– А как я мог признаться? Букара убили, а я когда-то точил на него зуб. Если бы рассказал, меня бы заподозрили.
– Возможно, но был и другой вариант: выслушав показания, я мог сделать вывод, что старые обиды давно забыты. Не каждый подозреваемый в итоге оказывается убийцей. К тому же, если не ошибаюсь, вы получили то, что хотели.
– Ну да, Люсьена выбрала меня. Мне повезло. Если бы подонок ее обрюхатил, она бы вышла замуж за него. Инспектор, я и сам не рад, что побил Изору. Я действительно скор на расправу, но Армана не слушайте – Букара я не убивал.
– Уверенности, что вы говорите правду, мсье Мийе, у меня нет. Вполне могли замыслить убийство по каким-то своим причинам, хотя я с трудом представляю вас в шахте, это для вас – темный лес. В пользу невиновности говорит и то, что вы – трус и привыкли срывать злость лишь на слабых. Такие, как вы, предпочитают бить по лицу женщин – кулаком, палкой или хлыстом. Это второе предупреждение: не смейте прикасаться к дочери. И сейчас я говорю с вами не как флик.
– Неужели? А как кто? – осклабился фермер. – Или тоже неровно дышите к моей девчонке? Не повезло вам, у нее уже есть жених. В свою очередь, я также хочу предупредить, уважаемый господин полицейский: если вы или младший Маро опорочите мое имя, обесчестив Изору, за себя не ручаюсь!
Ненавидящие взгляды мужчин встретились, и Бастьен опустил глаза первым.
– Проклятая жизнь, – пробормотал он, наливая себе вина. – Останемся мы с Люлю совсем одни…
– И слава богу, – едва слышно отозвался полицейский.
Никому на свете он не пожелал бы оказаться в этом доме, тем более жить бок о бок с четой Мийе.
Феморо, усадьба Обиньяков, в тот же час
Изора сидела возле чугунной печки в скромном жилище Женевьевы. Невеста брата оставила ее рыдать, а сама отправилась на ферму на машине инспектора Девера. Пролив немало слез, девушка попыталась утешиться, представляя, как она обустроит флигель, если представится такая возможность. «Занавески-макраме я бы оставила, – прикидывала она. – Вполне симпатичные. Кровать лучше переставить – чтобы проснувшись утром, я могла в окно видеть сад. А на стену можно повесить картины, только они стоят дорого…»
Кто-то пару раз стукнул в дверь. Она вскочила на ноги и, не ожидая от жизни ничего хорошего, снова разволновалась.
– Кто там?
– Тома!
Изора не хотела с ним разговаривать, но куда деваться? Может, подняться на чердак и вылезти через слуховое окошко? Идея показалась нелепой. Побледнев как простыня, она пошла открывать.
В душе молодого углекопа бушевали обида и негодование, но, увидев красноречивые отметины на лице Изоры, он не мог не пожалеть подругу. Впрочем, вслух ничего не сказал.
– Зачем ты это сделала? – сухо спросил он.
– Входи скорее, ветер ледяной, – смиренным голоском пригласила девушка.
Тома не сопротивлялся. Нервным движением он снял шапку и шарф, и его русые волосы заблестели в свете лампы. Радуясь и волнуясь, Изора смотрела на него, как зачарованная. Она помнила каждую черточку любимого лица, малейшую деталь в очертаниях лба, щек и подбородка.
– Мне на самом деле очень-очень жаль, что так получилось! Я сказала это Йоланте и ее брату. Что еще добавить? Тома, я имела глупость напиться, потому что…
– Не стоит повторять свою историю, я в курсе. Старый изверг Бастьен Мийе избил тебя. Очевидно, что не врешь, – достаточно посмотреть на твое лицо. Жерому я тоже устроил нагоняй, когда мы шли домой из Отель-де-Мин. Спорить не стану, он виноват, но и тебе следовало бы подумать о Йоланте. Моя жена в отчаянии, она только и делает, что льет слезы.
– Я попросила у нее прощения, – жалобно твердила Изора. – Поверь, я совершенно не помню, что со мной происходило во вторник вечером.
– Могу освежить тебе память! Мы с отцом имели сегодня неприятный разговор с инспектором Девером. По его словам, Станислас попал под подозрение полиции, потому что вел себя враждебно и производил впечатление человека, которому есть что скрывать. И когда инспектор упомянул об этом, ты предположила, что, видимо, все дело в пистолете.
– Возможно, так и произошло. Тома, разве я могла в таком состоянии предвидеть последствия?
– А надо было, Изора, потому что я считал тебя другом, младшей сестренкой!
– Я не нарочно, слышишь? Ты тоже допускал ошибки, – впала в отчаяние девушка.
– Не спорю, только не такие серьезные. Даже если бы мой тесть был виновен – хотя я уверен, что нет, – нельзя доносить на человека, не имея доказательств, и, тем более, выдавать чужие секреты полиции! Ты все испортила. Я убеждал Станисласа пойти в полицию, и мой отец советовал.
