Девер был неприятно удивлен, и это ясно дал понять его взгляд, адресованный коллеге.
– Сарден, послушать вас, так славным углекопам место в зверинце! Однако я вас понимаю. Я тоже приехал сюда, ничего не зная ни о местных, ни об их образе жизни, и рассуждал практически так же. Но мое мнение быстро переменилось. Десятилетиями эти люди спускаются под землю, а шахт в здешних краях несколько, и добывают уголь. Сначала его использовали исключительно как топливо при производстве стекла на местном заводе. Теперь часть угля идет на продажу. Работа в забое тяжела, но углекопам хорошо платят и дают комфортабельное жилье. Никто не жаловался на условия труда – ни раньше, ни теперь. Я опросил уйму работников и их жен. Никакие они не дикари! Их дети ходят в поселковую школу, а сами они – вежливые и сердечные люди.
После такой отповеди Антуан Сарден ненадолго приумолк. Его начальник быстрым шагом подошел к окну, откуда просматривался фасад ресторана «Ла-Рюш». Заходящее солнце освещало кроваво-красными лучами верхушки деревьев.
Напрасно полицейский ждал, что на пороге заведения появится Изора. Его взору предстал мужчина крепкого сложения с седыми кудрями. Это был Станислас Амброжи. Отец новобрачной с грустным видом набивал курительную трубку.
«Несчастный человек! Как он, наверное, горюет о судьбе сына! Остаться безногим в столь юном возрасте! У Онорины Маро – та же беда: сын ослеп, хотя, надо признать, в целом Жером – очень симпатичный парень. Будущий муж Изоры Мийе… Интересно, как они сошлись? Может, встречались перед войной или хотя бы нравились друг другу. А когда он вернулся инвалидом, она его не бросила. Что ж, для прекрасной мадемуазель жертвенность – не пустое слово… Нет, все не так! Я уверен, она сохнет по старшему брату, Тома. Может, и у меня есть шанс? Если бы я только мог ей понравиться! Мы бы поженились, я бы попросил перевода в Париж, и мы бы зажили в квартире на бульваре Капуцинов, которую я получил в наследство. Я показал бы ей другую жизнь – театры, шикарные магазины…» – размечтался инспектор.
Заместитель что-то бубнил себе под нос:
– Надо обязательно найти орудие преступления!
Девер резко повернулся и нацелил на подчиненного указательный палец:
– Я слышу это ежедневно, с тех пор как вы приехали в Феморо! Но увы, пистолета мы так и не нашли. Пуля в надежном месте – я отправил ее в комиссариат. Мы знаем, что она была выпущена из Люгера – немецкого пистолета калибра девять на девятнадцать миллиметров. Пистолеты в большом количестве поступали во Францию в качестве контрибуции и после незначительных модификаций передавались на вооружение уже нашей армии. Раздобыть такую штуковину несложно, но в Феморо, судя по показаниям, ничего подобного ни у кого нет. Я получил в жандармерии список тех, кто имеет разрешение на огнестрельное оружие, и тех, кто владеет ружьем. Информация ничего не дала.
В дверь постучали. Инспектор крикнул «Войдите!», и на пороге появилась молодая женщина в черном платье и сером жилете – светлая шатенка с кудрями до плеч и карими, тщательно подкрашенными глазами.
– Мсье Девер, меня попросили передать вам приглашение на ужин – сегодня вечером, в доме у мадам и мсье Обиньяк. Вас ожидают через час, если не возражаете. И вашего коллегу, разумеется, тоже. Полагаю, вы знаете, где находится дом господина Обиньяка?
– Да, конечно. Кто вы, мадемуазель? – поинтересовался Девер. – Я в Феморо уже три недели, но мы еще не встречались, иначе я бы вас запомнил.
На щеках нежданной гостьи выступил румянец: скорее всего, она не ожидала, что полицейский станет ее расспрашивать.
– Простите, я не представилась: Женевьева Мишо. Служу экономкой у Обиньяков. Я недавно вернулась к работе после длительного отпуска: уезжала, чтобы скрасить последние дни своей матушки. Она живет в Люсоне, точнее, жила… Позавчера я ее похоронила, – тихим голосом призналась она.
– Примите искренние соболезнования, мадемуазель Мишо, – посочувствовал Девер.
– И мои тоже! – подхватил Сарден, на которого свежесть и образованность девушки произвели благоприятное впечатление.
Женевьева Мишо не была красавицей, но ее приятные черты и ладная фигурка радовали глаз. Она повернулась, чтобы уйти, но инспектор жестом попросил задержаться.
– Мадемуазель Мишо, вы слышали о трагедии, которая всколыхнула весь поселок?
– Конечно, мсье! Хозяйка мне все рассказала. Убийство – это ужасно! И несчастный случай со взрывом!
– Быть может, у вас есть жених среди углекопов? – рискнул поинтересоваться Девер.
Женевьева уже поняла, что инспектор завел разговор не просто так, и, чтобы продемонстрировать лояльность полиции, ответила весьма подробно:
– Нет, мсье. Мой жених, Арман Мийе, воевал и считается пропавшим без вести. Я не осмеливаюсь говорить, что он погиб, потому что это разные вещи – пропал без вести и умер. Словом, я все еще надеюсь на чудо.
– Арман Мийе? С фермы, которая находится на землях де Ренье? Брат Изоры Мийе?
– Да, – подтвердила девушка.
– Простите мое любопытство, но я, кажется, успел поговорить со всеми членами местной общины, и нигде меня не принимали хуже, чем у Мийе! Вы рассчитывали жить с родителями мужа?
Женевьева Мишо поморщилась и помотала головой.
– Мы с Арманом строили другие планы, – негромко ответила она. – Мечтали открыть кондитерскую, благо у моей матери имелись кое-какие накопления. Жених не хотел работать на земле. Он был человеком образованным и деликатным, совсем как Изора, которая не похожа на родителей и скоро станет учительницей. На этом я с вами прощаюсь, господа. Меня ждет хозяйка.
И она ушла, оставив после себя едва ощутимый аромат лаванды.
– Знаете что, Сарден? Мир несправедлив! – заявил Жюстен Девер, раскуривая следующую сигариллу. – Несправедлив и жесток!
Глава 5
Печали и радости
Феморо, вечером суббота, 4 декабря 1920 г.
Сидя между Жеромом и Станисласом Амброжи, почти напротив молодых, Изора допивала четвертый бокал вина. Она с аппетитом отведала паштета из зайчатины, яиц под винным соусом и улиток, запеченных с консервированными томатами, чесноком и сборным мясным фаршем. Ее губы блестели от соуса и от этого казались еще ярче.
Прическа девушки слегка растрепалась, а белый воротничок с широкими отворотами больше обычного раскрылся на шее.
– Изора, ты сама на себя не похожа! – шепнул Жером ей на ушко. – Сходи в уборную, ополосни лицо прохладной водой!
– Не хочется вставать. – Девушка на самом деле едва ворочала языком. – Скоро ли подадут торт? И вообще, ты не можешь знать, как я выгляжу, потому что ты слепой. Сам же говорил, что не увидишь, как я старею!
– Зато я хорошо слышу, как ты разговариваешь! Болтаешь глупости мсье Амброжи и громко хохочешь. Ты слишком много выпила, и завтра тебе будет очень плохо. Прошу, остановись!
