– Вам нужно писать романы, – улыбнулась Изора. – Вы заблуждаетесь. Если бы я была дочкой графа, да еще рожденной во грехе, графиня не стала бы заботиться обо мне, прививать тягу к знаниям, требовать, чтобы я получила хотя бы минимальное образование. Это, кстати, доставляло немало хлопот моим родителям. Я выросла в постоянном страхе перед госпожой графиней. «Изора, что скажет хозяйка, если ты испачкаешь платье? Нас прогонят с фермы, если ты не получишь сертификат об окончании школы!» и так далее… Я была неким подобием игрушки, но на самом деле графиня ко мне равнодушна. Она ни разу не обеспокоилась тем, что меня обижают, морят голодом и унижают.
– Вот-вот! Она вам мстила, я права! Ее муж, ужасный Теофиль, принудил ее о вас заботиться, а она тайком платила вашему отцу, чтобы он над вами издевался! – заключила Вивиан с горящими от возбуждения глазами. – Все мужчины – монстры, Изора!
– Нет, мадам, это неправда. Среди них много настоящих героев, взять хотя бы наших храбрых солдат. И не только. Не нужно судить обо всех по отдельным недостойным представителям мужского пола.
– Какие изысканные выражения! Изора, мне нравится с вами беседовать. Я так рада, что вы со мной!
Девушка в очередной раз усомнилась в душевном здоровье очаровательной Вивиан, наделенной, ко всему прочему, еще и живым воображением.
– Мадам, что касается моего рождения, – продолжала она, – я действительно дочь Бастьена Мийе, хотя этот факт меня огорчает.
– Как вы можете быть уверены? По поводу матери сомнений не возникает, но знать в точности, кто отец – никому не дано. Ваша матушка могла утаить от всех, что пережила насилие. Подумайте сами. Ведь это же граф! Кто осмелится на него пожаловаться?
– Я знаю своих родителей, они любят друг друга. Я на шесть лет младше своего брата Армана, жениха Женевьевы. В детстве у меня была отвратительная привычка подслушивать под дверью перед тем, как войти – чтобы понимать, не грозит ли мне новое поручение по хозяйству. Так вот, однажды я услышала, как отец упрекает мать за то, что она меня родила. Будучи пьяным, он кричал, что она его охмурила в один погожий весенний вечер, пообещав, что родит третьего сына. Я передаю вам мельчайшие детали… В то время я мало что поняла из их разговора, кроме одного: я не должна была появиться на свет.
– Господи, это ужасно! – всхлипнула Вивиан и тут же разразилась слезами.
Она плакала долго, откинувшись спиной на подушки. Изора решила убрать поднос, который все еще стоял на сервировочном столике.
– Где ваши лекарства, мадам? Полагаю, они лечат ваши больные нервы?
– В ящичке прикроватного столика, вон там! Извините, я вспомнила о своем нерожденном ребенке. Я бы очень любила его! Я не имела возможности воспитывать двоих своих детей, как мне бы того хотелось. Разве только, когда они были совсем крошками… О, малыши – такая прелесть! Жизнь обретает смысл, ты чувствуешь себя сильной, хочешь их оберегать… Но моя свекровь, эта ужасная гарпия, отняла у меня детей! Я видела их только изредка, и то недолго. Потом их отправили в религиозный пансион – так решил Марсель. По его мнению, я никудышная мать, а так – получаю массу свободного времени на развлечения и поездки. Что ж, я нашла применение своей свободе. Часто ездила в Париж к родителям и в Ньор, где живут мои кузены. Лишь бы только сбежать от него, Изора, потому что он хочет одного – чтобы я ему подчинялась. А я его ненавижу, презираю!
– Зачем же было выходить за него замуж?
– Поначалу думаешь, что, если страстной любви нет, это можно пережить. Дружеские отношения, деньги, дети – и достаточно. В средствах я нуждаюсь, поскольку они дают возможность окружить себя приятными вещами. И потом, сестра меня все время предупреждает: если покину Марселя, то потеряю завидное положение в обществе и солидное состояние. Но мне просто хотелось сохранить ребенка…
Вивиан заплакала еще горше, всем своим видом вызывая жалость и умиление. Изора подала ей две облатки и апельсиновый сок, чтобы запить.
– Ну-ну, не нужно плакать. Вы не виноваты, что случился выкидыш. Иногда я встречала вашего мужа в поселке. Знаю, что вы намного моложе, чем он, и можете еще родить ребенка.
– Нет! Я хотела этого малыша! А Марселю больше не позволю ко мне прикасаться, я ему поклялась! Господи, я так устала, Изора, мне так все надоело… Я немного посплю. Откройте мой гардероб! Я дарю вам редингот
[53] с воротником-стойкой из темно-синей шерсти. К нему есть фетровая шляпка-клош. Вы будете выглядеть шикарно, когда поедете на рынок в Фонтенэ. Очень красивая и шикарная… Возвращайтесь к трем пополудни. Нужно будет выбрать мне одежду на ужин.
Открыв дверцу шкафа, Изора едва сдержала восхищенный возглас. На плечиках были развешены моднейшие шелковые платья прямого силуэта, юбки, блузки, жакеты.
– Мадам, я предпочла бы остаться в своем костюме, – отказалась она от подарка. – Женевьева оставила мне прекрасную одежду!
– Как хотите, Изора. Хорошо, что не лебезите передо мной, ведете себя достойно, – сонно прошептала Вивиан. – Эти облатки – чудо. Такое ощущение, будто я взлетаю… Открою вам секрет, крошка Изора: я ненавижу мужа потому, что он принудил меня избавиться от ребенка. Никто не должен знать, иначе наш дорогой друг доктор попадет за решетку. Женевьева была в Люсоне, она ничего не знает, и я этому рада. Если бы она осталась на службе, возможно, я рассказала бы ей. Но мне не хватило времени – она меня покинула. А Жермен, кухарка, как мне кажется, догадалась. Я так плакала! Только никому не рассказывайте, никогда!
– Хорошо, мадам, – тихо пообещала Изора.
Взбалмошная Вивиан наконец уснула. Экономка бесшумно вышла из комнаты, позабыв захватить с собой поднос. В голове крутилась популярная в народе поговорка: «Счастья за деньги не купишь».
Ла-Рош-сюр-Йон, в тот же день, через час после описанных событий
Жюстен Девер и Станислас Амброжи сидели друг напротив друга в маленькой, плохо освещенной, жуткого вида комнате, куда заключенных приводили для бесед с полицейскими. На поляке были наручники. Бледный, с растрепанными седыми волосами, он выглядел подавленным, но ни в коей мере не возмущенным.
– Есть новости, инспектор? – спросил он, первым начиная диалог.
– Возможно, только мне понадобится ваше содействие, мсье Амброжи, – ответил полицейский.
– Не старайтесь быть вежливым. Мне плевать на все эти ваши «мсье». Они меня из тюрьмы не вытащат.
– Вместо того чтобы упрекать, послушайте лучше, что я хочу сказать! Я собираюсь устроить вам очную ставку с Шарлем Мартино и…
– Что? С Тап-Дюром? За что вы его арестовали?
– Проклятье, дайте же мне сказать! – сурово оборвал его Девер. – Для начала ответьте честно: Альфред Букар ухаживал за некой Марией Бланшар, вдовой из поселка Ливерньер, к которой наведывались и вы?
