– Восхитительно.
– Продолжай, что там было еще? – попросил я.
– Хорошо. Роуан так занята в лаборатории исследованием тел Талтосов, что едва взглянула на эти письма. Их сейчас изучает Майкл. Он покажет мне их позже.
Естественно, в Таламаске вывернули наизнанку все компьютеры. Компьютеры по завещанию Эша перешли к Майклу и Роуан. У нас не было выбора. Может, позже они позволят нам изучить этот материал.
– Компания «Мэйфейр и Мэйфейр» предпринимает какие-нибудь шаги относительно самого острова? Они оградят его от наркодилеров?
– Уверен, что они связались со всеми возможными полицейскими службами в той части света, но полагаю, что это непростая проблема. Мы предложили вернуть туда солдат удачи. Они могут перебросить нас на остров. Туда послали частную службу безопасности. И еще команду уборщиков. Как я понимаю, катер и самолет – собственность Эша. Этот Родриго, которого ты так любезно устранил, был целью номер один Управления по борьбе с наркотиками. Об этом информировали семью, когда они обратились с просьбой защитить остров. Семья не сотрудничает с Управлением. Все уладили неофициально.
– Хм… – Мне не давал покоя этот остров. Я сожалел, что отказался от прогулки по джунглям. – Где сейчас Талтосы?
– Удовлетворишься коротким ответом или рассказывать по порядку?
– Ты шутишь?
– Ладно, Миравиль и Оберон провели утро и часть дня в доме на Первой улице в компании Долли-Джин и тетки Оскар, – начал Стирлинг. – Это было довольно забавно. Временами я думал, что у меня галлюцинации. По всей видимости, тетка Оскар не покидала свои апартаменты во Французском квартале уже много лет. Помнишь, она надевала по три-четыре платья сразу?
– Да, конечно помню, – сказал я. – Она распространяет обо мне ужасные слухи. Я бы с ней поговорил, но, если ей действительно больше ста лет, боюсь, у нее сердечко не выдержит.
– Правильное решение. Когда Долли-Джин позвонила тетке Оскар (телефон она по-прежнему держит в холодильнике), та согласилась приехать на Первую улицу при условии, что за ней пришлют машину. В конечном итоге она провела день с Долли-Джин и Майклом, потчуя «ходячих младенцев» занимательными историями. Или это Оберон и Миравиль потчевали их? Не скажу точно, но мы с Майклом все старательно записали для грядущих потомков. Миравиль была в шоке от большинства рассказов старушек, но Оберон пребывал в восторге. Долли-Джин и тетка Оскар показались ему самыми забавными человеческими существами из всех, кого ему приходилось встречать. Он хохотал, топал ногами и стучал ладонями по столу.
Меня очаровали все, включая тетку Оскар. Под красно-коричневым пальто с лисьим воротником на ней действительно были надеты три или четыре платья, а еще черная шляпка с розочками и вуалью. И глаза у нее действительно похожи на яйца. Войдя в дом, она принялась левой рукой осенять крестным знамением все углы, а правой перебирала четки. Вслед за ней в столовую поднялся целый батальон восхитительных двенадцатилетних мальчиков. Вскоре они обнаружили бассейн и с радостью приняли предложение поплавать. Вполне возможно, они все еще там плещутся. Очевидно, эти мальчики никогда в жизни не купались в бассейне.
Стирлинг умолк.
Появился ослепительный дуэт. Оба вырядились в широкие куртки с накладными карманами и слаксы цвета хаки, Квинн был в рубашке с открытым воротом, а Мона в водолазке оливкового цвета, – полная противоположность их обычному строгому стилю.
Оба бледные и немного осунувшиеся. Благодаря пиршеству на острове голода они не испытывали, но, по всей видимости, это мрачное приключение потребовало от них больших затрат энергии. Квинн выглядел совершенно измотанным, а хрупкая Мона – израненной или больной.
На секунду я увидел в ней ту изможденную девочку, которой она была, когда сбежала из Мэйфейровского центра, и мне стало не по себе.
Стирлинг встал, его одарили поцелуями и дружескими объятиями.
Я поймал Мону за руку, она наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Ее лихорадило, я чувствовал жар, словно в теле Моны сгорали все ее былые мечты.
Она сразу перешла к делу.
– Роуан уже должна знать, живы они или умерли, – сказала она и только после этого села в кресло и закинула ноги на стол.
– Дорогая, они мертвы, – сказал Стирлинг. – Это точно. Температуру их тел подняли примерно до сорока градусов, а потом подсоединили ко всем имеющимся в распоряжении Роуан мониторам, но никаких признаков жизни не обнаружили. Теперь их тела – настоящая находка для Роуан. Она сможет провести исследования их тканей, крови, костей…
– О, да, да, конечно, – торопливо прошептала Мона и закрыла глаза. У нее был такой несчастный вид. – Безумный ученый, должно быть, вне себя от радости.
– А что там насчет яда? – поинтересовался я. – Оберон говорил, что Эша и Морриган медленно травили взбунтовавшиеся дети.
Стирлинг кивнул.
– В их крови и в тканях обнаружили несколько примесей. По-видимому, им давали мышьяк, кумадин и еще какие-то редкие химикаты, которые влияют на мускулатуру.
Дозировка была бы смертельной для человека, но это уже особый разговор. Возможно, использовали и другие яды, которые не смогли долго просуществовать в их организмах. Еще обнаружили огромное количество бензодиазепина.
– Силас негодяй, – прошептала Мона.
– Оберон и Миравиль рассказывали еще что-нибудь о жизни на острове? – спросил Квинн. – Мне кажется, чем больше Мона узнает об этом, тем лучше она будет себя чувствовать.
– К черту все это, – тихо сказала Мона.
– Да, они оба много говорили, – мягко ответил Стирлинг. – И адвокаты Эша из Нью-Йорка тоже не молчали. Талтосы прекрасно жили около четырех лет, пока этот подлец Родриго не захватил остров. Оберон с большим удовольствием рассказывал об их путешествиях, об учебе. Миравиль все больше становится похожей на неразумное дитя, и это заметно нервирует Оберона.
– Где они сейчас? – спросил Квинн.
– В Мэйфейровском центре. Сегодня после обеда они дали Роуан согласие пройти тесты.
– О, это замечательно – они дали согласие! – сказала Мона. – И как я об этом не подумала? Двух мертвых ей мало! Одна Лоркин ее не удовлетворяет. Ей необходимо получить еще двух живых! В этом вся Роуан. Она не сказала, что бедные детки неважно выглядят? Или она просто всадила им по игле в руку и швырнула на носилки? Хотела бы я противостоять Роуан, но у меня не хватит духу. Так что пускай Талтосы исчезнут в лабораториях и секретных отделах Мэйфейровского центра. Прощай, милая безобидная Миравиль! Увижу ли я тебя когда-нибудь? Прощай, язвительный Оберон, не раздражай медсестер своими шуточками, иначе они сделают твою жизнь невыносимой. Кто я, Дитя Крови, такая, чтобы получить право встречаться с этими странными, несовременными существами? Что я могу для них сделать? Разве только выпустить в мир, где они, несомненно, тут же станут жертвами коварных людей, подобных наркобарону Родриго!
