– Я обожаю тебя, мой создатель, мой учитель, мой страж, я люблю тебя, – рыдала Мона. – Ты должен простить меня!
– Нет, не должен, – сказал я. – Но прощу. Иди, попрощайся как положено со своей семьей. Увидимся завтра вечером. А сейчас я должен побыть один.
Я углубился еще дальше в сад… А оттуда взлетел к облакам, к не знающим сострадания звездам – как можно дальше от царства смертных.
– Маарет! – воззвал я к самой древней из нас. – Маарет, я дал обещание тем, кого люблю. Помоги мне сдержать слово. Воспользуйся своим невероятным слухом ради них.
Воспользуйся своим невероятным слухом ради меня.
Где она, где башня из слоновой кости? Наша великая прародительница. Та, кто приходит к нам на помощь. У меня не было ответа на этот вопрос, не было путеводной нити, потому что я всегда был слишком горд, чтобы отправиться на ее поиски. Но я знал, что за тысячелетия своего существования она обрела такую силу, такие сверхъестественные способности, о которых я и мечтать не мог, и я понимал, что она, если захочет, услышит меня.
«Маарет, наша мать, наш страж, услышь мою мольбу». Я пел песню о высоких, давно вымерших существах, которые вернулись, чтобы возродить свой род, и затерялись где-то в современном мире. «Добросердечные создания, им нигде нет места, их время ушло, и, возможно, фортуна навсегда отвернулась от них». Я пел о том, какую трагическую роль они сыграли в жизни Моны, моего юного создания, и ее смертной родни. «Не заставляй меня признаваться в том, что другие бессмертные могут использовать мои желания во вред людям. Где бы ты ни была, услышь меня, милосердная Маарет. Ты знаешь этот мир лучше любого из нас. Ты выследила этих высоких детей? Я не решаюсь произнести их имя».
А потом я окружил себя фантазиями, отдался на волю ветра, растворился в любовной поэзии, рисуя в своем воображении свидание с той, которой жаждал обладать. Мы были в абсолютной безопасности, по ту сторону Добра и Зла. Этим мечтам не суждено было сбыться, но они принадлежали только мне и никому больше.
Глава 19
Солнце зашло.
В теплом воздухе ощущался привкус осени.
Через пять минут после моего звонка Мона и Квинн появились в дверях, ведущих в сад. Все мужчины на тускло освещенной террасе отеля обернулись и оценивающе рассматривали дерзкую рыжеволосую красотку. Ну и ну! Короткое, расшитое блестками платье на бретельках, смелые каблуки, держащие в напряжении открытые взорам икры… Да-а-а… И ослепительный эскорт – Квинн в шитом на заказ костюме цвета хаки и в белой рубашке с красным галстуком.
Я прогуливался по периметру плотной толпы, собравшейся на не сулящую ничего хорошего вечеринку, и тщательно сканировал один мозг за другим, вдыхая запах сигарет, горячей крови и мужского одеколона. Меня окутывали волны глупой болтовни, алчность и цинизм гостей временами доставляли мне истинное удовольствие.
Из установленных повсюду динамиков доносились тихие звуки шумового оркестра, напоминавшие коллективное сердцебиение.
Предметом разговоров были женщины, русские женщины. Их поставлял молодой самонадеянный и по моде одетый тощий сутенер – шатен с зализанными волосами и светящимся энтузиазмом лицом. Этот тип в пиджаке от Армани обрабатывал гостей – все они были его покупателями. Он то и дело закапывал в нос «штрек» и расписывал свой товар, который получил благодаря связям в Москве и Санкт-Петербурге: «Белая кожа, блондинка, молоденькая. Ты еще не видел такую белую щелку».
Торговля идет так бойко, заверял он, что новых девочек можно поставлять каждые полгода – элитных девочек, стоящих штуку за полчаса: «Мы поставляем их в одежде и без. Прямая доставка…»
И тут он увидел Мону. Они с Квинном как раз присоединились ко мне. Толпа загудела громче – Мона была единственной женщиной на террасе. «Что происходит? Эта девчонка – счастливый билет?»
Я решил ограничиться сутенером и его никчемным костлявым телохранителем. Этот дармоед в дешевом смокинге с усыпанными перхотью лацканами постоянно болтался возле хозяина. Мерзкие наркоманы. Все они мерзкие наркоманы.
– Сделаем это прямо здесь, – шепнул я.
Мона хладнокровно ухмыльнулась. Вы бы видели ее обнаженные плечи. Запах кедра. Запах гардероба тетушки Куин. Квинн только улыбнулся, он настроился на охоту.
Ударные затихли, из динамиков полилась бразильская самба.
Даже официанты в белых пиджаках, сновавшие в толпе с напитками и закусками, были под кайфом. Лысый тип из Далласа протолкался к сутенеру. «Сколько за рыженькую?» Он был готов переплюнуть любого. «Это понятно?» По пути каждый шепнул ему пару слов на ухо, и теперь он не отрываясь смотрел на меня. Парень из Детройта с ухоженными белыми руками бормотал что-то о том, как он упакует девочку на Майами-Бич, даст ей все, что она пожелает. Такая малышка стоит многого. Не следует позволять себя оболванивать…
Я улыбнулся сутенеру. На мне были очки с фиолетовыми стеклами. Я стоял, опершись локтями на черные металлические перила у себя за спиной, а каблуком зацепился за нижнюю перекладину. Бордовая водолазка, строгий фасон, пиджак и брюки из мягкой черной кожи. Как я люблю свою одежду. Квинн и Мона немного покачались под музыку и вернулись ко мне. Мона тихо напевала что-то себе под нос.
Сутенер бочком протискивался сквозь толпу, разбрасывая вокруг недвусмысленные улыбки, как дешевые бусы на Марди Гра.
– Даю тебе за нее прямо сейчас сотню тысяч, никаких вопросов, возьми наличку в моем пиджаке, – оказавшись наконец рядом со мной, шепнул он.
– А если она не согласится? – спросил я, лениво разглядывая гудящую толпу на террасе.
В нос ударил запах икры, сыра и свежих фруктов.
– Это я беру на себя. – Сутенер пренебрежительно усмехнулся. – Ты просто уведи второго парня, а девчонку оставь мне.
– И что потом?
– Не будет никаких «потом». Ты что, не знаешь, кто я? Ты стильный парень, но тупой, – сокрушенно посетовал он. – Двести штук за девчонку. Решай. У тебя пять секунд.
Я не выдержал и тихо рассмеялся.
Я смотрел в холодные, бешеные глаза. Зрачки просто огромные. Гарвардская школа юриспруденции, торговля наркотиками, женское рабство… Сумел добиться многого, но потом стремительно покатился вниз.
Сутенер сверкнул безупречно отбеленными зубами.
– Тебе следовало бы поспрашивать обо мне, – сказал он. – Нужна работа? Я займусь тобой, и большинство станет думать, что ты умный парень.
– Малыш, давай потанцуем, – предложил я.
Скользнув ладонью под его левую руку, я тихонько крутанул парня, и он припечатался к ограде между мной и Моной. Я мгновенно закрыл его рот левой рукой. Бедняга даже пискнуть не успел. Мона повернулась и коснулась его шеи губами. Ее волосы послужили отличной ширмой, скрыв происходящее от посторонних глаз.
Я чувствовал, как жизнь покидает хлипкие члены сутенера, слышал, как жадно глотает его кровь Мона. Все тело жертвы свела судорога.
