Теор побежал.
Он еще не приблизился к границе света, как следопыт резко, без отсчета, распрямил ладонь. Теор едва успел остановиться, откинулся на спину, при этом заскользил и, выставив под себя руки, упал навзничь. Лезвия хлястника тихо лязгнули о стеклянную мозаику.
Засучив руками и ногами, Теор по-паучьи, не переворачиваясь на живот, отполз назад. Встал на колени и с недовольством посмотрел на Тенуина. Того случившееся ничуть не взволновало. Он по-прежнему выглядывал из-за стяжки, слушал шаги и вел отсчет.
Кулак.
Теор вновь бросился вперед.
Не осматриваясь, не глядя на лестницу, чуть скользя на гладкой поверхности пола, срезал освещенную часть парадного зала, пролетел за угол и едва сдержал возглас – прямо на него было направлено лезвие тяжелого двуручного меча…
– Что там? – вновь спросил я, всматриваясь в темноту.
– Ничего, – неожиданно бодро ответил Лин и быстрее зашагал вперед.
Вскоре мы с Миалинтой поняли, что именно взволновало мальчика. Рядом был поворот в людскую комнату – место, где слуги, ожидая распоряжений от хозяина, могли находиться даже ночью. В комнате никого не оказалось. Простая деревянная мебель, керамический рукомойник, стопки полотенец и посуды на столе. И небольшой колокольчик на стене.
– Далеко? – спросила дочь наместника.
– Уже близко, – на ходу ответил мальчик.
Мы прошли несколько дверей, обозначенных в стене тонкими, едва приметными линиями света. За стеной теперь было тихо.
По словам служанки, дверь в покои Орина ночью стерегли два наемника. Они приходили в полночь. На рассвете их сменял новый караул. Рассчитывать на то, что они уснут, не приходилось. Но Рилна заверила нас, что наемники ведут себя беззаботно – ведь никто и никогда не пытался напасть на Орина.
– Сидят себе, тихо играют в кости. Чего им еще? Говорить нельзя – хозяина разбудишь. А развлекать-то себя надо.
От стенного прохода до покоев Орина было не больше пяти шагов. Мы с Миалинтой рассчитывали воспользоваться неожиданностью своего появления. Оглушить наемников. Затем постучать в двери, которые каменщик запирал изнутри. Сказать, что получили срочное извещение от Зельгарда. Когда Орин откроет – схватить его, связать. Или убить…
– Пришли, – прошептал Лин.
Мы прислушались. Тихо.
Я нащупал на двери ручку. Бережно потянул на себя. Чувствуя, как нарастает скрип, замирал. Затем продолжал тянуть. Под ноги постепенно разливался желтый свет. Он проникал через портьеры, прикрывавшие дверь.
– Жди здесь. – Миалинта шепнула Лину и тут же испуганно схватила меня за плечо.
Приближались шаги и голоса. С каждым мгновением они звучали все более отчетливо. Вскоре можно было разобрать отдельные слова.
Кто-то вошел в зал.
Я узнал говоривших.
Орин и Зельгард.
Что бы там ни происходило, это могло помешать нашим планам. Мы не рассчитывали встретить коменданта, да и каменщик, судя по всему, так и не лег спать, несмотря на все заверения Рилны.
Я протянул руку – хотел выглянуть за портьеру, но Миалинта меня остановила. Показав на ухо, предложила вначале послушать.
– Можно хоть сейчас. – Зельгард закончил фразу, начатую еще в дверях.
– Хорошо, – глухим басом ответил Орин.
– Ты уверен, что нам этого хватит?
– Тут ни в чем нельзя быть уверенным.
– Вот это мне и не нравится. Я привык все просчитывать.
– Решил просчитать туман? – усмехнулся Орин.
– Меня больше интересует настроение фаитов. У этой мерзости настроение меняется слишком быстро.
– Ничего. У нас было время отобрать лучших. Они верят. Это главное.
– Хорошо, если так. И да… Я отправил в Горлин небольшой отряд.
– Какой еще отряд?!
– Своих людей.
– Это зачем?
– На случай, если мы будем возвращаться.
– Я же сказал: обратной дороги не будет! – прогремел Орин.
Несколько мгновений тишины.
Я испугался, что нас обнаружили, однако Зельгард только сдавленно проговорил:
– Я просчитываю все варианты. Даже такой вариант, что мы вернемся в город. Не стоит сжигать мосты, которые пригодятся при отступлении.
– Вот поэтому ты и попал сюда, – усмехнулся Орин. – Всегда готов к отступлению.
– Не стоит так говорить, – уже совсем тихо ответил Зельгард.
В его голосе слышалась злость.
– Ладно. Я тебе так скажу. Поздно метаться. Мы сделали свой выбор.
– Да. Сделали. И мои люди в Горлине проследят, чтобы ты не ушел без меня.
Орин рассмеялся глубоким басом. Вдохнул и на выдохе с явным наслаждением протянул:
– Боишься, что я без тебя отправлюсь? Напрасно. Ты мне пригодишься.
– Осторожнее.
Миалинта коснулась моей руки и прошептала одними губами:
– Куда они собрались?
Я только пожал плечами.
– Ты проследишь, чтобы казнь состоялась, – уже мягче проговорил Орин. – Город должен стать сумеречным. Убедись, что все сработало. Убедись, что эта шебурха забьется в своих кузнях и начнет выдвигать створки. И путь откроется.
«Путь откроется…» Внутри зрело раздражение. Я не понимал, о чем они говорят. И не было времени как-то обдумать услышанное. Мы явно не знали чего-то важного. И я ошибся. Орин не планировал спасать город в последний момент. Он хотел его погубить. И Зельгард хотел того же. Но зачем?
Я осторожно отстранил край портьеры. Выглянул.
Приемный зал был небольшим, такой можно пересечь в десять шагов. Затянутые серебристым бархатом стены. Щиты и скрещенные алебарды в простенках между двухсветными окнами. Монолитные светильники, вырезанные из шаров карнальского камня. Ковровые дорожки. Диваны с широкими подлокотниками. Зельгард, Орин. Два наемника перед входом в покои каменщика стоят навытяжку. И два стражника возле открытых дверей справа. Шесть человек. Слишком много.
Комендант был в уже знакомых мне ламеллярных доспехах из кожи наргтии. Высокий, чуть сгорбленный, он стоял ко мне боком, и я хорошо видел шрам, рассекавший его правую щеку.
Орин был одет в просторный путевой костюм. Его желтая борода, как и волосы на голове, были стянуты в тяжелый пучок. Каменщик явно собирался в дорогу, и это удивляло больше всего.
– Тирхствин может опять перенести казнь, – обронил Зельгард.
– Плевать. Отдай приказ убить всех.
– И Тирхствина? – усмехнулся комендант.
– Да, – серьезно ответил каменщик. – Это уже мелочи. Он все равно обречен. Каждому пусть воздастся.
