Проще всего было Теору. Он ловко управлялся с хлястником – рассеивал по два сгустка за один удар. Громбакх, видя это, торопливо махал топором, но тот был слишком тяжелым, чтобы порхать так же задорно, как и упругие отростки кнута.
– Они опасны? – неуверенно спросил я, разочарованный податливостью своих странных против ников.
– Да, – коротко ответил Тенуин.
– И… что они могут сделать?
– Не думаю, что ты хочешь это узнать. Смотри.
Сзади к нашему куполу подкрались сразу два черных сгустка. Ненадолго задержались на его границе, чуть сплющились, будто уткнувшись в стеклянную преграду. Мне даже показалось, что они не смогут пробраться внутрь. Хотел сказать об этом следопыту, но тут по стенке купола прошли мерцающие волны. В месте соприкосновения образовались глубокие черные волдыри. С каждой секундой волдырей становилось больше. Стенка кипела, лопалась, растягивалась мерцающими пролежнями. Сгустки медленно, но настойчиво продирались внутрь. Два взмаха мечом прекратили их попытки.
– Вот так, – поддержал меня старичок, о присутствии которого за своей спиной я успел позабыть.
– Хороший удар, – улыбнулась девушка, по-прежнему не отпускавшая мой ремень.
– Что будет, если сгусток приблизится к человеку? – крикнул я следопыту.
– Умнику неймется? – прогремел запыхавшийся охотник. Он отскочил к боковой стенке за очередным сгустком и услышал мой вопрос. – Надел мои штаны, думаешь, теперь самый смелый? Ну, давай рискни. А мы все полюбуемся. Мне и самому интересно до колик.
Больше вопросов я не задавал. Сосредоточился на том, чтобы не подпускать к телегам новые сгустки. Черные теперь лезли с удвоенной прытью. Темно-серые лишь уныло пролетали мимо, изредка, словно по ошибке, упирались в стенку, но после первого же удара распадались на мелкие перья и пропадали.
Лечавка Эрина все это время суетилась рядом со мной, со стороны тумана. Надрывно, но по-прежнему беззвучно лаяла, стелилась по земле, подрагивала всем телом. Скалилась на подплывающие сгустки и так выдавала их появление. Однако приближаться к ним не хотела. Когда я разрубал очередной сгусток, она ликовала и старательно увертывалась от его ослабевших частей.
Миалинта спустилась с лошади. Теперь потребовалась и ее помощь. Мы с Громом, Теном и Теором едва управлялись.
С тех пор как наши телеги покинули Багульдин, у нас не было возможности поговорить. Дочь наместника привели в «Хозяйник Анаэллы» с завязанными глазами. В узких доспехах из синей кожи трудно было узнать ту слабую, по-своему изнеженную девушку, с которой я сидел за одним столом в резиденции, а потом гулял по аллее Памяти. На ремешках у нее висели сразу несколько ножен, над которыми поблескивали золотые и серебряные рукоятки. По одному ножу было на ногах, плотно обтянутых кожаными штанами и защищенных синей ламеллярной обшивкой. Над правым плечом виднелась рукоятка с серебряным оголовьем. Это была конра – меч с загнутым, почти серповидным лезвием. Именно этим оружием Миалинта сейчас и рассекала атаковавшие нас сгустки.
– А я уж подумал, она решила по пути урожай собрать, – отдуваясь, прокряхтел охотник. – Чего пшенице зря пропадать… Раз уж сунулись в туман, так хоть пожать ее как следует.
– Рано еще, – отозвался Теор.
– Чего?
– Жать. Не время. Пшеница не взошла.
– А тебе неймется, да? Хочешь вернуть звание главного умника в отряде?
– И не говори. Наш уважаемый хангол у меня отнял звание, у тебя – штаны. Что дальше?
Сгустков становилось меньше. Громбакх даже завалился назад, в телегу, чтобы отдохнуть. Сказал Тенуину, что в следующий раз тоже возьмет доску.
– По воздуху топором махать сложнее, чем по головам. Это точно.
Отгоняя поредевшие сгустки, я не отводил взгляда от свечения позади. Казалось странным, что оно неотступно нас преследует. Что бы там ни было, встречаться с ним я не хотел. Надеялся, что это, в самом деле, лишь наше отражение.
– Смотрите, – выдохнула девушка-фаит, державшая меня за пояс.
Я подумал, что пропустил очередной сгусток и резко повернулся, но рядом все было спокойно. Хотел спросить у девушки, куда именно смотреть, но тут понял, что наш купол расширился. Он уже стал таким же просторным, как в начале пути, но продолжал увеличиваться. Его стенки бледнели, будто истончались.
– Что происходит? – прошептал за спиной Шверк.
– Разве так должно быть? – отозвался Швик.
– Господа, никакой тревоги. – Теор улыбнулся сидевшим в его телеге двойникам. – Предлагаю вам подумать о чем-нибудь хорошем. Вспомните, скоро вы спуститесь в Целиндел, и перед вами будут открыты все Земли!
– Это не они, – остановил его Тенуин.
Теор думал, что купол бледнеет из-за ослабевших, загрустивших фаитов. Но следопыт был прав, причина явно крылась в другом – ведь сам купол при этом разросся почти в два раза.
Наши повозки продолжали медленно катиться вперед. Мы не убирали оружие. Ждали новых нападений. Понимали, что нас могут поджидать враги похуже сгустков.
Тенуин первый сделал шаг за границу ясности.
– Стой! – крикнул Громбакх. – Куда?
Видя, что следопыт не останавливается, охотник перевернулся в телеге и тяжело спрыгнул на брусчатку.
– Он что, червей объелся? – бормотал Громбакх. – Ходи потом, отскребай его кишочки для праздничных похорон. А они будут праздничные – одним дурнем меньше. Куда ты? – последние слова он опять прокричал и сам вышел в туман.
За ним последовали и мы с Теором.
Как ни странно, переход из-под купола во мглу был почти не ощутим. Только стало чуть теплее, а краски вокруг поблекли. Я по-прежнему слышал ворчание охотника, слышал, как под подошвами моих сапог мнется сухая земля.
– Может, туман кончился? – с надеждой спросил Теор.
– Он еще не начинался, – ответил Тенуин.
– Как это понимать?
Следопыт не ответил. Указал куда-то в сторону.
– Ничего не вижу, что там? – Теор беспокойно пожал плечами.
Лечавка теперь кружила у меня в ногах. Беззвучно приветствовала неожиданных гостей звонким лаем. Замирала. Приоткрыв рот и свесив влажный язык, смотрела на меня с таким обожанием, будто я был ее давним хозяином, а теперь пришел после долгой разлуки.
Я старался не смотреть на пса. Не хотел привлекать внимание своих спутников. Они по-прежнему не видели лечавку. Пес оставался для них невидимым, и я пока что не знал, как это объяснить.
– Ну что, что ты там увидел? – негодовал Громбакх. – Скажи мне, что это трактир, и я успокоюсь. Это будет единственное оправдание…
Охотник осекся. Теперь и он увидел.
В развеянной мгле обозначились темные линии. Их становилось все больше. Новые изгибы, выпуклые фигуры. Квадраты, треугольники. Одинокая колонна, над которой неспешно вырисовывалась капитель. Висящие в воздухе ступени, окна.
