На горе Пикет каждый год 25 июля в день рождения Шукшина собираются люди. В былые годы их численность доходила до ста тысяч, сейчас стало меньше. Но все равно приходит несколько десятков тысяч человек, так что со сцены не видно границ этой сегодняшней шукшинской массовки. Макушка лета, жара, ветер, луговые цветы, иногда налетают грозы. С Пикета хорошо просматриваются сростинские концы, улочки, крыши домов, и среди них — дом Шукшина, где читал он свои первые книги при свете керосиновой лампы, школа, где учился и где сохранилась его парта, река Катунь, куда убегал он с ребятами на острова, Чуйский тракт, горы на горизонте, кучевые облака…
Выступают известные актеры, писатели, режиссеры. Гора помнит о том, как к ней обращались Виктор Астафьев и Валентин Распутин, Валентин Курбатов и Василий Белов. В 2004 году — не без скандала и не без споров — поставили памятник, созданный скульптором Вячеславом Клыковым. Это изображение финального кадра из фильма «Печки-лавочки», когда автор обращается к зрителям: «Ну все, ребята, конец» — слова, которые иногда истолковывают как горестное предупреждение, как прощание с деревней, с крестьянством, с Россией. Но разве в этом завет Шукшина? Разве звал он нас к бессильному плачу, к отчаянию? Разве унынием веет от его великой судьбы?
Почти в то же самое время, когда Василий Макарович заканчивал работу над «Печками-лавочками», он написал Валентину Виноградову, а на самом деле всем нам: «Это еще не конец, нет. Какой, к черту, конец! Что ты! Нет! Если б такие были концы, то мы бы из-под монголов никак не вышли. Ну, монголы, это было посерьезней. Только не пали, ради Бога, попусту».
А в рабочих записях останется еще одно вечное, русское, горькое и чудесным образом обнадеживающее одновременно: «Не теперь, нет. Важно прорваться в будущую Россию».
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Сергей Федорович и Агафья Михайловна Поповы — дед и бабушка Шукшина по материнской линии. «Береги детей, Марья, а особливо Васю. Он у тебя шибко умный ноне, не по годам»
Мария Сергеевна с маленьким Василием. «“Васенька, андел мой!” — вот как она его воспитывала»
Сростки в 30-е годы XX века. «Бывало, выйдешь к колодцу, тебе кричит вся деревня: “У-у, вражонок!” Ни сочувствия, ни милосердия от земляков-сельчан»
Шукшин-школьник (стоит третий слева) среди односельчан в Сростках. «…вспоминаю то время с хорошим чувством. Хотел бы туда вернуться, да нельзя…»
Василий в годы учебы в Бийском автомобильном техникуме. «Нам лекцию говорят, а мне петухом крикнуть хочется… Я это здорово умел — под петуха. Петухом пел на уроках, а рта не открывал — долго не могли понять, кто это»
Шукшин (крайний слева) со сверстниками в Сростках. «Когда его исключили, жил дома. Какие-то месяцы мы провели с ним вместе. И вдруг он — для нас, всех ребят, это было совершенно неожиданно — уехал из дома»
Василий на пороге юности. «“Ну, что ты, Марья, генерала, что ли, хочешь из него вырастить?” — “Выше бери ”»
Василий Шукшин во время службы на Черноморском флоте. «Парень сообразительный и абсолютно здоровый»
Мария Шумская — невеста Шукшина (с 1956-го жена). «Маша, я думаю, что я учусь, работаю во имя нашего будущего счастья. Дай бог, чтобы ты не увидела во мне краснобая и фразера. Что же касается твоих опасений насчет актрис — успокойся. Даю честное слово»
В. М. Шукшин (в верхнем ряду пятый справа) в период своего учительства в Сростках среди местной интеллигенции и активистов. «Одно время я был учителем сельской школы для взрослых. Учитель я был, честно говоря, неважнецкий»
Во время работы в сростинской средней школе. «Шукшин очень был скрытный, малоразговорчивый. И очень такой целеустремленный. Мы много о книгах говорили. Когда книги читал, брал все положительное к себе. И полушутя старался походить на “великих”. На Джека Лондона, на Ленина, даже и на Сталина». 1953–1954 гг.
Андрей Тарковский, сокурсник Шукшина во ВГИКе: «Мне кажется, что его как-то боялись, от него ожидали чего-то такого опасного, взрывчатого. А когда он умер, его стали благодарить за то, что взрыва не произошло»
Виктор Некрасов, «литературный опекун» Шукшина: «Пытлив был невероятно. Всем интересовался и все искал правду»
Михаил Ильич Ромм, вгиковский преподаватель Шукшина. «Правду наших отношений сейчас и “Посев” не обнародует. Нет, благодетелем моим он не бывал, в любимцах у него я не хаживал»
Кинорежиссер Марлен Хуциев: «Главную роль отдал Шукшину, потому что почувствовал индивидуальность, которая была выражена и лицом, и голосом, и жестом»
Режиссерская постановка В. М. Шукшина во ВГИКе. Справа — Ирма Рауш, первая жена А. Тарковского. «Вася Шукшин был яркой фигурой нашего курса, человеком, не похожим ни на кого из нас». Вторая половина 1950-х гг.
