После работы Эйлиш, поднявшись из своей комнаты, обнаружила Долорес Грейс одиноко прибиравшейся на кухне и сказала, что зайдет за ней в десять.
За ужином о танцах никто не говорил; из царившей на кухне атмосферы, из того, как мисс Мак-Адам поджимала губы и не скрывала раздражения, которое обуревало ее всякий раз, как к ней обращалась миссис Кео, из мертвого молчания Долорес Эйлиш вывела заключение, что какой-то серьезный разговор уже состоялся. А по тому, как мисс Мак-Адам и Диана старались не встречаться с ней глазами, поняла: им известно, что она берет с собой на танцы Долорес. Оставалось надеяться, что они не считают это ее почином, что она сумеет внушить им: взять с собой Долорес ее принудила миссис Кео.
Когда Эйлиш поднялась к десяти наверх, вид Долорес неприятно поразил ее. Девушка надела белую блузку с рюшами, дешевую, сильно похожую на мужскую, кожаную куртку, белую юбку и почти черные чулки. Красная помада ее выглядела – при рыжих-то волосах и веснушках – кричащей. Эйлиш усмотрела в ней разительное сходство с приехавшей на эннискортскую ярмарку женой лошадиного барышника. Увидев Долорес, она едва не удрала к себе вниз. Однако не удрала, лишь улыбнулась девушке, сказавшей, что ей надо сбегать наверх – за зимним пальто и шляпкой. Эйлиш с трудом представляла себе, как она будет сидеть рядом с Долорес в зале, поблизости от избегающих смотреть в их сторону мисс Мак-Адам и Шейлы Хеффернан, и ждать появления Дианы и Патти с друзьями.
– Там хорошие мужики попадаются? – спросила Долорес, когда они вышли на улицу.
– Понятия не имею, – холодно ответила Эйлиш. – Я хожу туда лишь потому, что танцы устраивает отец Флуд.
– О господи. Так он там всю ночь ошивается? Ну совсем как дома.
Эйлиш не ответила и постаралась придать своей походке побольше достоинства – как если бы она шла с Роуз к одиннадцатичасовой мессе в кафедральном соборе Эннискорти. На всякий вопрос Долорес она отвечала негромко и коротко. Было бы лучше, думала Эйлиш, дойти до зала в молчании, однако полностью игнорировать Долорес она не могла, хоть и обнаружила, пока они стояли на светофоре, что сжимает от раздражения кулаки всякий раз, как ее спутница открывает рот.
Эйлиш полагала, что они оставят в гардеробной пальто и подыщут себе место, откуда можно будет наблюдать за танцующими, а мисс Мак-Адам и Шейла Хеффернан постараются устроиться подальше от них. Но нет, их соседки уселись неподалеку, лишь подчеркнув таким образом, что не желают ни разговаривать, ни как-либо еще якшаться с ними. Эйлиш смотрела, как Долорес, сосредоточенно наморщив лоб, обшаривает зал глазами.
– Господи, да тут и нет никого, – сказала девушка.
Смотревшая прямо перед собой Эйлиш притворилась, что не услышала ее.
– Я бы рада была познакомиться с каким-нибудь мужиком, а вы? – спросила Долорес и подтолкнула ее локтем. – Интересно, какие они, американцы.
Эйлиш устремила на нее пустой взгляд.
– Небось совсем другие, – прибавила Долорес.
В ответ Эйлиш немного отодвинулась от нее.
– Прочие наши жилицы – жуткие сучки, – продолжала Долорес. – Так и хозяйка говорит. Сучки. Только одна у нас и не сучка – вы.
Эйлиш посмотрела на оркестр, потом украдкой скосилась на мисс Мак-Адам и Шейлу Хеффернан. Мисс Мак-Адам встретилась с ней глазами и улыбнулась – насмешливо, пренебрежительно.
Патти и Диана появились с еще более многочисленной, чем в прошлый раз, компанией. И тут же стали центром всеобщего внимания. Патти зачесала волосы назад и собрала их в узел, сильно подвела глаза – все это придало ей вид строгий и эффектный. Диана, отметила Эйлиш, притворилась, что не видит ее. Появление компании словно послужило для музыкантов, исполнявших до сей поры старые вальсы, – в чем участвовали лишь пианист и басисты – сигналом, они заиграли мелодии, которые, как слышала Эйлиш от девушек на работе, назывались свинговыми и были в большой моде.
Едва лишь музыка переменилась, кое-кто в компании Дианы и Патти стал аплодировать и одобрительно восклицать, и тут Эйлиш встретилась глазами с Патти, которая поманила ее к себе. Жест был почти неприметным, но сомнений не оставлял. Патти смотрела на Эйлиш почти с нетерпением, и Эйлиш вдруг надумала подойти к ним, улыбаясь всем как старым знакомым. Пересекая зал, она старалась держаться прямо и уверенно.
– Я так рада вас видеть, – сказала она Патти.
– По-моему, я понимаю, о чем вы, – ответила Патти.
Она предложила заглянуть в дамскую комнату, Эйлиш кивнула и последовала за ней.
– Не возьмусь точно определить, с каким видом вы там сидели, – сказала Патти, – но не со счастливым, это уж точно.
Она вызвалась показать Эйлиш, как подводить глаза, и они провели некоторое время перед зеркалом, не обращая внимания на входивших и выходивших женщин. С помощью заколок, которые нашлись в ее сумочке, Патти подобрала волосы Эйлиш.
– Ну вот, теперь вы похожи на балерину, – сказала она.
– Куда уж там, – ответила Эйлиш.
– Ну, по крайней мере, больше не выглядите так, точно коров недавно доили.
– А я так и выглядела?
– Примерно. Правда, коровы были хорошие, чистые, – сказала Патти.
Когда они наконец вернулись в зал, людей там сильно прибавилось, звучала быстрая, громкая музыка, множество пар танцевало. Эйлиш старалась соблюдать осторожность в том, куда она смотрит, и потому не знала, сидит ли еще Долорес там, где она ее оставила. Эйлиш не собиралась возвращаться к ней, да и встречаться глазами с Долорес ей не хотелось. Эйлиш стояла с Патти и ее друзьями, среди которых был молодой человек с изрядно набриолиненными волосами и сильным американским акцентом, старавшийся объяснить ей, перекрикивая музыку, танцевальные па. Танцевать он ее не пригласил, предпочел остаться с друзьями и то и дело поглядывал на них, показывая Эйлиш танцевальные движения, которые следует совершать в такт музыке, все ускорявшейся, заставлявшей танцующих двигаться быстрее и быстрее.
Постепенно Эйлиш осознала, что один молодой человек в зале неотрывно смотрит на нее. Наблюдая за ее попытками освоить танец, он улыбался. Ростом молодой человек был не многим выше Эйлиш, но казался сильным; светлые волосы, ясные голубые глаза. Происходящее вокруг явно забавляло его, он слегка покачивался в такт музыке. Стоял один и, когда она встретилась с ним глазами, на миг отвел взгляд, и Эйлиш удивило выражение его лица – ни тени смущения, оттого что он так долго смотрел на нее. В том, что к компании Дианы и Патти он не принадлежит, Эйлиш не сомневалась – слишком просто одет, не из модников. Когда оркестр снова ускорил темп, все весело закричали, а парень, обучавший ее танцевать, что-то сказал, однако она не разобрала слов. И лишь подавшись к нему, поняла – он говорит, что, может, они попробуют станцевать, когда музыка будет не такой быстрой. Она кивнула, улыбнулась и отошла к Патти, по-прежнему стоявшей в кругу своих друзей.
Музыка прервалась, одни пары разделились, другие направились к бару, за содовой, третьи остались стоять посреди зала. Увидев, что ее наставник собрался потанцевать с Патти, Эйлиш сообразила: должно быть, это Патти попросила его уделить ей внимание и он по доброте душевной согласился. Мимо, слегка задев ее, проскользнула Диана, ясно давая понять: она не собирается разговаривать с Эйлиш, – и тут к ней подошел тот самый молодой человек, что так долго смотрел на нее.
