Порывшись в книгах, Эйлиш поняла, что надежды найти среди них те три из ее списка нет, а потому направилась к старику, который вышел к ней из-за кассы, и просто протянула ему листок, сказав, что ищет вот эти книги. Старик поднял на лоб очки с толстыми линзами и прочел список. И прищурился:
– Это вы написали?
– Нет, мой лектор. Эти книги порекомендовал мне он.
– Вы изучаете право?
– Не совсем. Но оно входит в мой курс.
– Как зовут вашего лектора?
– Мистер Розенблюм.
– Джошуа Розенблюм?
– Имени его я не знаю.
– Так чем вы занимаетесь?
– Учусь на вечерних курсах Бруклинского колледжа.
– Тогда это Джошуа Розенблюм. Мне знаком его почерк. – Старик еще раз вгляделся в листок с названиями книг и сказал: – Он умный.
– Да, он очень хорош, – ответила Эйлиш.
– Можете вы представить себе… – начал старик, но примолк и направился к кассе. Что-то взволновало его. Эйлиш медленно последовала за ним. – Так, значит, вам нужны эти книги? – почти вызывающе спросил старик.
– Да, нужны.
– Джошуа Розенблюм, – повторил он. – Можете вы представить себе страну, которой захотелось бы убить его?
Эйлиш отступила на шаг и ничего не ответила.
– Ну как, можете?
– О чем вы говорите?
– Немцы перебили его близких, уничтожили всех до единого, но его мы вытащили, по крайней мере хоть это мы сделали, вытащили Джошуа Розенблюма.
– Во время войны?
Старик не ответил. Просто пересек магазин, нашел маленькую табуретку, забрался на нее и достал с полки книгу А спустившись, гневно повернулся к Эйлиш:
– Можете вы вообразить страну, которая так поступила? Ее следовало стереть с лица земли.
Глаза старика наполняла горечь.
– Во время войны? – повторила Эйлиш.
– Во время холокоста, во время churben.
– Но это же в войну было?
– Да, в войну, – ответил старик, и лицо его вдруг смягчилось.
Отправляясь на поиски двух других книг, он выглядел как человек смирившийся, хоть и непреклонный, а вернулся к прилавку и начал выписывать для Эйлиш счет холодным и неподступным. Она не стала задавать вопросов, просто протянула ему деньги. Он завернул книги, отдал ей сдачу. Эйлиш чувствовала: ему хочется, чтобы она поскорее покинула магазин, а возможности снова разговорить его у нее не было.
Разворачивая книги по коммерческому праву, раскладывая их по столу рядом с тетрадями и руководствами по бухгалтерскому делу, Эйлиш испытывала удовольствие. Открыв и просмотрев первую книгу, она сразу поняла, насколько та сложна, и пожалела, что не купила заодно и словарь, который позволил бы выяснять значение неизвестных слов. Над предисловием она просидела до ужина, однако, и одолев его, не поняла, что означает слово «юриспруденция», встретившееся ей в самом начале.
За ужином Эйлиш, обнаружив, что ни мисс Мак-Адам, ни Шейла Хеффернан разговаривать с ней по-прежнему не желают, надумала было спросить у Патти и Дианы, нельзя ли ей пойти завтра на танцы с ними – или встретиться где-нибудь перед началом вечера. Она поймала себя на том, что вообще не хочет идти туда, но ведь отец Флуд заметит ее двухнедельное отсутствие и примется расспрашивать о ней. В этот вечер за столом появилась новая девушка, Долорес Грейс, поселившаяся в прежней комнате Эйлиш. Рыжая и веснушчатая, она, как вскоре обнаружилось, была родом из Кавана и по большей части молчала, смущенная, видимо, тем, что ее усадили за общий стол. А случилось это, довольно быстро поняла Эйлиш, уже в третий раз, просто в прошлые два она была на лекциях.
После ужина, едва она уселась за стол, чтобы выяснить, не окажутся ли другие две книги полегче первой, в дверь постучали. Диана и с ней мисс Мак-Адам – Эйлиш удивилась, увидев их вместе. Она стояла в двери, не приглашая их войти.
– Нам нужно поговорить с вами, – прошептала Диана.
– А в чем дело? – почти сердито спросила Эйлиш.
– В этой Долорес, – объявила мисс Мак-Адам. – Она уборщица.
Диана засмеялась было, но прикрыла ладонью рот.
– Прибирается в домах, – продолжала мисс Мак-Адам. – И здесь прибирается, у этой Кео, в уплату за жилье. Мы не желаем, чтобы она сидела с нами за столом.
Диана визгливо хихикнула.
– Она ужасная. Невыносимая.
– Так чего вы от меня-то хотите? – поинтересовалась Эйлиш.
– Откажитесь есть за одним столом с ней, когда это сделаем мы. Эта Кео вас послушает, – предложила мисс Мак-Адам.
– И где же она будет есть?
– Да хоть на улице, мне-то что, – сказала мисс Мак-Адам.
– Мы не хотим с ней водиться, никто из нас, – объявила Диана. – Если станет известно…
– Что в этом доме селятся такие люди… – продолжила мисс Мак-Адам.
Эйлиш захотелось захлопнуть перед их носом дверь и вернуться к книгам.
– Мы просто решили открыть вам глаза, – пояснила Диана.
– Уборщица из Кавана, – сказала мисс Мак-Адам, и Диана захихикала снова.
– Не понимаю, что вас так веселит, – обернулась к ней мисс Мак-Адам.
– О господи, простите. Это просто ужасно. Никто из приличных мужчин не захочет иметь с нами дело.
Эйлиш смотрела на них так, как мисс Фортини смотрела в «Барточчис» на докучливых покупательниц. Обе работали в офисах, и ей вдруг пришло в голову, что, когда она появилась здесь, такие же разговоры могли вестись и о ней, продавщице. И она решительно закрыла дверь.
Утром, когда Эйлиш вышла на улицу, миссис Кео постучала в окно и, жестом попросив ее подождать, открыла парадную дверь.
– Я тут подумала, не согласитесь ли вы оказать мне большую услугу? – спросила она.
– Конечно, соглашусь, миссис Кео, – ответила Эйлиш. Это мать научила ее отвечать такими словами, когда кто-нибудь просит об услуге.
– Вы не могли бы взять сегодня Долорес с собой на танцы? Она изнывает от желания пойти туда.
Эйлиш помолчала. Жаль, что она не предвидела этого вопроса и не придумала заранее ответ на него.
– Хорошо, – сказала она и кивнула.
– Что же, прекрасная новость. Скажу ей, чтобы готовилась.
Эйлиш попыталась найти благовидный предлог для отказа, причину, по которой ей не удастся пойти, однако простуду она уже использовала на прошлой неделе и понимала, что рано или поздно отправиться на танцы придется, хотя бы ненадолго.
– Я не уверена, что смогу задержаться там надолго, – сказала она.
– Это не страшно, – ответила миссис Кео. – Совсем не страшно. Ей тоже особо задерживаться неохота.
