– Он стоил почти двадцать фунтов, – возразила я, потирая лоб, – плюс плата за парковку. Элиот весь в шоколаде.
– Слава богу, что есть стиральная машина. – Она засмеялась и сунула в рот сосиску в тесте, вернее, оставшееся тесто. Казалось, она не замечала, что Джордж и Элиот уже выели все сочные сосиски.
– Мне бы хотелось быть такой, как ты, – сказала я.
– Как я? – удивилась она. – Почему?
– Ты легко относишься к таким вещам.
– По-моему, ты иногда просто перестраховываешься. Ты все время смотришь за Джорджем, словно знаешь, что что-то будет не так.
– Но если я не буду смотреть, он может выпрыгнуть из окна или…
– Если Джордж ушибется, разве это не станет для него полезным уроком? Элиот сказал, что у Джорджа СДВГ, хотя он и понятия не имеет, что это такое. Может, я скажу сейчас глупость, но разве не у всех детей можно разглядеть гиперактивность и дефицит внимания?
После такого вопроса мне обычно хотелось врезать этому человеку в зубы. Но Агги моя новая подруга, и я сдержалась.
– Есть нормальные дети, которые шалят время от времени, и есть Джордж. Клянусь жизнью, это не результат плохого воспитания. Это нарушение химического равновесия в мозгу, оно затрагивает части мозга, отвечающие за концентрацию, внимание и импульсивность.
– Значит, он действует, не думая, например, перебегает через оживленную дорогу?
– Совершенно точно. Джордж не в состоянии фильтровать всю информацию, которую получает его мозг, поэтому он часто отвлекается.
Эл сказал, что он принимает во время ланча таблетку?
– Да, риталин, стимулянт центральной нервной системы.
– Черт побери, он сидит на амфетамине?
– Да, и поверь, как мне тяжело давать своему ребенку наркотик. Но без него он не сможет вообще ничего сделать.
Агги задумчиво кивнула.
– Как ему поставили диагноз?
– Мы собирались в школу, но Джордж забыл свою спортивную сумку. Я велела ему принести ее…
* * *
– Я не могу, – ответил он. – Там наверху что-то…
– Быстро беги наверх.
– Там дымы.
– Не говори глупости. – Я нервно засмеялась.
– Там идут дымы из радиатора. Они сожгли у меня лего.
Джордж, я была в твоей комнате пять минут назад, все было нормально.
– Разве ты не чувствуешь запах горелого? – У него сильно дрожали руки, на лбу выступил пот. Я испугалась, схватила трубку и позвонила Финну.
– Передайте, что это срочно.
Джордж трясся, словно в ужасной лихорадке.
– Что с ним такое? – шепотом спросила я у Финна.
– Не знаю, но мы разберемся. Не волнуйся. Сейчас я приеду.
– Посиди со мной, Джордж. – Я укрыла нас пледом. – Папа уже едет.
– У меня на руках какая-то химическая гадость. – Он тряс руками. – Сними ее с меня!
Я баюкала его, уговаривала, что все будет хорошо, а сама со страхом чувствовала, что это только начало.
* * *
– Черт побери. Что было потом? – спросила Агги.
Мы показали его ведущему детскому психологу. Диагноз – СДВГ. Тут нет определенного теста, диагноз в основном опирается на поведенческие и психологические анкеты, которые заполняют родители.
– Проклятие. Представляю, что вы пережили.
– Да, но я с самого начала чувствовала, что что-то не так. «Он возбудимый ребенок», – говорила патронажная сестра-индианка. Она всегда ярко красила губы, а с них губная помада всегда переползала на передние зубы. – Агги засмеялась. – В игровых группах он всегда сидел в углу и занимался чем-то своим. С другими детьми не играл.
– Элиот сказал, что акулы едят только тех, кто их раздражает, – крикнул Джордж. – Это правда, мам?
– Они могут тебя съесть, если примут за черепаху, – добавил Элиот. И они снова стали швырять друг в друга куски торта.
– Господи, что я ною и жалуюсь, раз у тебя есть Эл.
– У него мышечная дистрофия, – сказала Агги. – Плохо работают мышцы. Это редкое генетическое расстройство, при котором мышцы дегенерируют до такой степени, что утрачивают свои функции. Раньше Элиот мог ходить, мог плавать, а теперь… – Ее глаза наполнились слезами. Я коснулась ее руки.
– Как жалко. Жизнь иногда бывает такой несправедливой, правда?
– Джози, давай отложим наши горестные истории на другой раз? Сегодня праздник. – Она взяла в руки тряпичного кролика-марионетку со странным именем «мистер Муки». – Кто его подарил?
– Кларки.
– Вот эта тема поинтереснее. – Она оживилась. – Как ты с ним познакомилась?
– Мы вместе росли.
– Какой он соблазнительный.
– Соблазнительный?
– Черт побери, да. – Она накрыла ладонью свой рот, словно спохватившись. Я улыбнулась.
– Я спросила не о том, соблазнительный Кларки или нет. Меня позабавило само слово.
– Он выглядит артистичным, словно писатель или музыкант. Понимаешь, он из тех мужчин, которые привлекают тебя, хотя вроде бы в них нет ничего особенного.
– Пожалуй. – Я призадумалась.
– Между вами когда-нибудь что-то было?
– В общем-то, нет.
– Как это понять?
– Нет, не было.
– Он сейчас один?
– Да, вроде бы. Ему звонит какая-то Келли, но он, по-моему, не очень держится за нее.
– Ты можешь свести меня с ним? Дело в том, что я почти нигде не бываю, – призналась она, – из-за… ну… ты понимаешь… – Она посмотрела на Элиота. – Так что я буду рада любой помощи.
– О чем вы беседуете? – К нам присоединилась Тиана.
– О Кларки, – сказала Агги. – Я сказала, что он соблазнительный.
– Вот и пригласи его на свидание, – предложила Тиана.
– Я не знаю, можно ли?
– Почему бы и нет? – сказали мы в один голос. Тиана схватила горсть чипсов.
– Кларки не кусается! А я поставила перед собой в Новый год задачу – найти себе в этом году пять новых знакомых, – продолжала Тиана, хрустя чипсами, – и уже перевыполнила план.
Кларки положил гитару у камина и направился к нам, но по дороге бросил в Джорджа кусок теста от сосиски. Мой сын взвыл от смеха и мгновенно швырнул его назад.
– Никаких шансов развеселить Имоджен, – сказал он. Агги свернула свои длинные рыжеватые волосы в пучок и отпустила. Они блестящей волной упали ей на плечи.
– Чем ты занимаешься, Кларки? – спросила Агги.
– Играю на скрипке.
Она с торжеством взглянула на меня.
