– Ох, б…!
– Финн! – крикнула я.
– Ма! Ты сказала, что я смогу посмотреть фильм, если буду хорошо себя вести. – Джордж заплакал.
– В том-то и дело. Разве ты хорошо вел себя сегодня?
– Но мама сказала…
– Тебе понравится, если кто-то спустит в унитаз «Бэби»? Это неприемлемое поведение. Ты понимаешь?
– Финн, перестань кричать! – потребовала я. Джордж пронесся мимо нас, взбежал по лестнице и скрылся в своей спальне, хлопнув дверью.
– Б…, б…, б…! – кричал Джордж.
Я покачала головой.
– Замечательно. Теперь он знает это слово. Мы должны быть последовательными, Финн. Вот ты ворвался в дом и разрушил все, что я проделала сегодня. Сейчас он даже не понимает, за что ты его наказал.
– Мы не устанавливаем четких границ. Твоя вина, что он в который раз уже делает эти вещи…
– Ты ублюдок! – в ярости прошипела я.
Зазвонил телефон, и я взяла трубку.
– Привет, Николас. – Это был отец Финна. – У нас все нормально, спасибо.
– Б…! – закричал Джордж с верхней площадки и снова хлопнул дверью.
– Какой шум? – притворно удивилась я, когда Николас спросил, что это такое. Мне было стыдно за язык моего сына и за пример, который мы ему показали. – Это телевизор.
Финн лежал ничком на диване и бился лбом о подушку.
– Он как раз рядом. – Я прикрыла ладонью микрофон и рявкнула: – Возьми трубку! – Тут мои ноздри уловили запах горелого, и я швырнула трубку Финну и выскочила во входную дверь.
– Джози! – Он сел. – Привет, па. Да, у нас все нормально. Это телевизор, я выключил его. На работе все хорошо… Все время занят… У Джорджа нормально… У Джози тоже хорошо. Па, ты можешь подождать минутку? – Он открыл входную дверь. – Джози! Вернись!
Я услышала его крик. Но была уже далеко.
С каждым шагом в моих ушах раздавались его слова: «Твоя вина, твоя вина!» Как же возможно такое, что один и тот же мужчина делает тебя самой счастливой на свете, а в другой раз самой несчастной?
Глава 18
– Куда ты направился с корзиной? – Я растянулась поперек кровати.
– Это то же самое, что и табличка «Не беспокоить». – Финн выставил корзину за дверь.
– И часто ты выставляешь ее?
– Постоянно. – Он засмеялся.
Я швырнула в него подушку.
– Самодовольный наглец!
– Но под этой оболочкой я разваливаюсь на кусочки.
– Твой хозяин мог бы убраться здесь у тебя, – заметила я.
– Знаешь, он старый, и у него застойная сердечная недостаточность.
Я повернулась к нему.
– А вообще-то, с какой стати этот бедный старичок должен из последних сил убирать твою грязь?
– Справедливое замечание. Но я, как видишь, и не заставляю его. Я дарю ему печенье «Джемми Доджер», и мы с ним болтаем за чашкой чая. – Финн обвел жестом комнату. – Поэтому у меня такой восхитительный беспорядок.
– Ты мог бы и сам убраться. Значит, ты все время выставляешь корзину за дверь? – Я не выдержала и спросила еще раз.
– А что? Ты ревнуешь?
Я пошевелилась, устраиваясь поудобнее. Финн взял меня за руку и стал нежно растирать по очереди каждый палец.
– Да. – Я запрокинула лицо, и мы поцеловались. В эту ночь мы спали вместе, и я чувствовала, что мы стали еще ближе. Почему я так боялась в первый раз? Финну это было уже знакомо.
– Пожалуй, нам надо было бы встретиться в другое время, – как-то сказал он. – Все могло бы быть совсем по-другому. Тебе восемнадцать, а я веду себя как двенадцатилетний.
Я со страхом думала, куда он клонит. Глубоко в душе я понимала, что он прав. Какой смысл начинать серьезные отношения, если я вот-вот уеду? Хотя меня это все-таки задевало.
– По-моему, лучше всего быть честными, правда? – спросил Финн.
– И да, и нет, – сказала я. Он уже ускользал от меня.
– Джози, я не жалею ни о чем.
– Спасибо. – Я перевернулась на спину.
– Я лишь пытаюсь сказать, весьма невнятно, что мне очень нравилось быть рядом с тобой. – Он говорил об этом в прошедшем времени, и меня это насторожило. – Но мы слишком молоды, чтобы связывать друг друга какими-то узами. Ты уезжаешь в путешествие, а я… – он сделал паузу для эффекта, – …я останусь здесь, буду учиться.
Я повернулась на бок, лицом к нему.
– Значит, ты не уезжаешь?
– Я был бы сумасшедшим, если бы все бросил. У меня тут нормально с учебой, и я хочу стать врачом. Мне нужно думать о своем росте, а не искать оправдание безделью, не сбегать от трудностей. – Он покрутил в пальцах прядь моих волос и заправил ее мне за ухо. – Спасибо, что ты пришла ко мне и научила уму-разуму. Ты такая молодая, но уже мудрая. Как это у тебя получается?
– Не знаю. – Я думала о том, что мы расстанемся. – Мне хочется, чтобы ты рассказал об отце.
– Прости. Похоже, я шарахаюсь от всяких близких отношений, потому что думаю, что все они обречены, как это случилось у моих родителей. – Финн кашлянул. – Скажи, куда ты поедешь? Представь себе, что это карта Европы. – Он дотронулся до моего голого живота и нарисовал приблизительные контуры материка. Я взяла его за палец и водила им по воображаемой карте, показывая, где я планирую побывать.
* * *
– Так что случилось с твоими родителями? – спросила я. Теперь мы сидели на кровати, завернувшись в теплое одеяло, ели бекон и сандвичи с майонезом. Финн схватил подушку и откинулся на нее.
– Это долгая история, – предупредил он.
– Мы ведь все равно проведем весь день в постели, правда?
– В этом случае… – он улыбнулся, отложил сандвич и поцеловал меня, – мы могли бы заняться и чем-нибудь поинтереснее. – Его рука была уже под моей майкой.
– Финн, подожди! Я серьезно. Мне хочется знать, – сказала я, но не оттолкнула его руку.
– О’кей. Моему отцу, Николасу, важны только работа, деньги и успех. Он живет ради этого. Когда он был подростком, отец лупил его деревянной ложкой и приговаривал: «Ты должен работать не покладая рук, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым, иначе ты ничего не стоишь».
– Какие страсти.
– Его отец был настройщиком пианино и проводил почти все время вдалеке от дома, настраивая эти чертовы ящики, но денег так и не заработал. Он ужасно переживал, что мой отец будет таким же бедняком, как он. Отец получил право на учебу в частной школе, но родители даже не могли оплачивать его школьные обеды. Больше всего в жизни он боялся, что не сможет обеспечить нас с Эдом. Ну, и маму, конечно.
– Чем он занимается?
