Тот не отказал. В покои, куда они пришли, великого князя сопровождал только Габдулла.
– Княже, нет ли у тебя вестей из Киева? – напрямик спросил Илья.
Владимир покачал головой, подумал немного…
И сообразил, что у него и впрямь нет вестей из собственной столицы. Причем достаточно давно.
– Что ты знаешь? – так же напрямик спросил он.
– Только то, что Добрыня готовит город к осаде.
– Печенеги? – мгновенно сообразил князь.
– Они.
– И что… еще?
– Больше ничего не знаю.
– Непонятно, – пробормотал Владимир. – Почему не послали ко мне?
– Может, и посылали, – сказал Илья. – Дорога дальняя. Не всякому по силам.
– Твои вести верные?
– Караван пришел, – ответил Илья. – Наш. Я со старшиной поговорил.
– Илья правду говорит! – вмешался Габдулла. – Домой надо!
– Надо, – согласился Владимир. – Но вот так сразу – нельзя. Болеслав обидится.
«Если помедлить, печенеги могут много кого обидеть», – хотел напомнить Илья, но сообразил, что великий князь и сам это знает.
– Я вперед поеду, – предложил он. – Сообщу, что ты, княже, скоро прибудешь.
– Верно, езжай, – одобрил Владимир. – Людей тебе дать с собой?
– Своих хватит, – отказался Илья.
В ином случае он не отказался бы от подмоги, потому что для серьезной драки его собственной дружины было маловато. Но с ними будет Зарица, и Илье совсем не хотелось, чтоб кто-то посторонний узнал, что она – дочь Соловья.
– Что за беда у тебя, Илья? – спросил Горацек, как только они вернулись в пиршественную залу.
– Беды нет, – вместо Ильи ответил великий князь. – Домой ему надо. Я отпустил.
И одарил чеха недовольным взглядом. Мол, без таких, как ты, разберемся.
– Домой едешь? – встрепенулся Болеслав. – А что так?
– Отец велит, – соврал княжич.
Болеслав кивнул, потом повернулся к Горацеку:
– Выпиши рыцарю подорожную, – распорядился он. – Да укажи всем подданным моим, боярам и старшинам, оказывать моему другу всяческую помощь и поддержку. – И, обернувшись к Илье, добавил: – Знай, рыцарь, на моей земле ты всегда будешь дорогим гостем!
Княжич с благодарностью поклонился. Потом, чуть ниже, поклонился Владимиру и отправился восвояси. Хотя, видит Бог, охотно бы присоединился к пирующим.
Глава 22
Берег Северского Донца в месте впадения реки Везелицы. Белгород Владимиров. Двумя месяцами ранее. Штурм
Стрелы затмили небо. И это не было преувеличением. Тысячи и тысячи стрел обрушились на город и его защитников. Густо впивались в забороло, стаями влетали в щели, сыпались навесом на площадь и крыши домов. Их было так много, что не было никакой возможности не только ответить – даже не привстать.
Сергей Иванович, как и остальные защитники, прижался к стене, прикрылся щитом и ждал.
Забороло защищало неплохо. Насколько мог видеть Духарев, пострадал пока только один человек: отрок из городской дружины. И то по собственной глупости – не подобрал ногу.
Прячась, города не защитишь, но что делать, если стрелы льются как вода, оставляя лишь узенькую «тень», отбрасываемую зубцом заборола?
И всё же Духарев рискнул выглянуть, уповая на крепость шлема и свою собственную.
Повезло. Лишь одна стрела задела его, едва чикнув по золоченой стали. Зато вид наступающей орды впечатался в память.
Да, хан двинул на город почти всё свое воинство. И на этот раз подготовился. Целая толпа копченых, прикрываясь большими щитами из сложенных в несколько слоев шкур, волокла вверх таран. Группки поменьше тащили осадные лестницы. Древесину для них добыли, разобрав строения за городскими стенами. Духарев в очередной раз подумал, что это его недосмотр. Все пригороды надо было сжечь сразу при появлении орды. Пожалел. И теперь придется расплачиваться.
Рядом с теми, кто тащил лестницы, бежала целая лава степняков. Бежали копченые бодро, хоть и вверх по горе. Бежали не прячась, без опаски, уверенные, что защитники не рискнут не только стрелять в ответ, но даже просто выглянуть в щель. Потому что не меньше тысячи кочевников, оставшихся на отдалении, одну за одной метали и метали стрелы. Надо думать, когда у них пустели колчаны, им подносили новые. Стрелять снизу вверх не слишком удобно, тем более с такого расстояния. Но степнякам особой меткости не требовалось с такой-то численностью. Били «по площадям».
Тысячи против нескольких сотен. Духареву на миг стало очень страшно. Впору опустить руки, но нельзя. То, что копченые творят с людьми, похуже смерти. Потому лучше драться. Погибнуть с честью или… В своей жизни Сергей Иванович не раз противостоял многократно превосходящему врагу и до сих пор жив. «Господи, спаси нас, грешных!»
Шквал стрел ослаб, и Сергей Иванович снова выглянул наружу.
Лавина печенегов была уже совсем близко.
– Витмид! – крикнул Духарев. – Передай по стене, пусть готовятся к залпу!
И взялся за лук. Десять ударов сердца, двадцать…
Пронзительный свист сотника, и русы наконец-то дали отпор.
Сергей Иванович развернулся к щели и в бешеном темпе отправил вниз три стрелы. Целиться не было необходимости. Копченые бежали кучно, и дистанция до них – не больше тридцати метров.
Отстрелялся и опять укрылся за зубцом, зная, что сейчас будет.
Завопили раненые копченые. Печенежские стрелы опять затмили небо. А через полминуты он услышал, как ударяют в стену верхние концы лестниц.
Длину их подобрали грамотно – немного не доставали до края стены так, что отпихнуть их не получалось. Учитывая количество лестниц, атака будет мощной.
Судя по тому, что увидел Духарев, хан решил ударить всей силой с одной стороны. Это было разумно.
Однако Сергею Ивановичу пришлось поставить людей вдоль всей стены. Очень не хотелось, чтобы какой-нибудь «небольшой» отряд, копий этак в пятьсот, взял город с тыла. Впрочем, спереди стену защищали не менее полутора сотен бойцов и еще несколько десятков укрывались в башнях. И они, недоступные основной массе стрелков, уже открыли фланкирующий огонь по подобравшимся к стене печенегам.
Духарев задумался… и едва не погиб. Взобравшийся на стену копченый напал сзади. К счастью, он не удержался, завопил. Сергей Иванович обернулся как раз вовремя, чтобы принять щитом копейный удар. Короткий укол, поворот – и копченый валится с заборола внутрь крепости. А еще один уже перемахивает через зубец, в прыжке замахиваясь саблей. Нет, братец, не тебе тягаться с таким, как Духарев, пусть даже он годами за седьмой десяток перевалил. Косой мах, встречный щитом, финт, и упавший на бедро клинок разваливает мясо до кости.
