Глава XVIII. О детях
Мы вернулись в Царское Село в начале ноября и остались там до Рождества, а затем, как обычно, отправились в Санкт-Петербург на Новый год.
В этом году был очень веселый сезон, много обедов и балов, в отличие от прошлого года, когда Двор был в трауре по королеве Виктории.
Кронпринц Германии
[235] посетил нас и очень сблизился со своими маленькими кузенами. Однако его визит был испорчен вспышкой гриппа.
В начале года все шло как обычно. Маленькая великая княжна Татьяна начала учиться читать и писать по-английски; образование Ольги, конечно, тоже значительно продвинулось. У нее были учителя музыки и русского языка. У обоих детей был очень заметен талант к музыке; императрица и некоторые из ее сестер тоже отлично музицируют, но император не играет и не поет. Он, однако, очень любит музыку. Он сказал мне, что не мог учиться, потому что его педагоги настаивали на том, чтобы он играл по нотам, а он предпочитал подбирать мелодии, которые нравились ему.
Однажды преподаватель арифметики, профессор алгебры из одного университета, попросил, чтобы Ольга что-нибудь написала; она попросила разрешения пойти к русскому учителю, который учил маленькую Татьяну в соседней комнате. Он сказал, что она может пойти, но спросил ее, что она хотела написать. Она объяснила ему, что не может написать «арифметика». Он рассказал ей, как это трудное слово пишется, и она с восхищением воскликнула: «Какой вы умный! И как много вы, должно быть, учились, чтобы быть в состоянии не только так хорошо считать, но и произнести такие очень длинные слова!». Она считала меня чудом образованности и признавалась учителю музыки, что думает, что никто во всем мире не знает так много, как я. Она думала, что я все знаю, кроме музыки и русского.
Хотя она в некоторых вещах превосходила большинство детей своего возраста, в других она была далеко позади. Причина этого, конечно, в том, что она всегда живет под защитой.
Однажды модистка принесла новые шляпы, которыми она была очень довольна; она сказала, что считает, что мадам Б. — самая добрая женщина в мире. «Она проделала весь этот путь из Парижа, — сказала она, — и привезла нам в подарок эти красивые шляпы». Я объяснила, что это бизнес мадам и что шляпы были куплены, а не подарены. Она выглядела немного озадаченной, а потом сказала: «Я боюсь, что вы ошиблись, вы не дали ей никаких денег, и я знаю, что она не ходила к маме за ними».
Единственное, что было ей известно про покупки, Ольга узнала в Дармштадте, в кондитерских и магазинах игрушек. Однажды она спросила меня, почему американцы говорят по-английски, а не по-американски. Я рассказала ей историю отцов-основателей и поведала, как они построили дома и магазины, а также города. Она была очень заинтересована и спросила: «Где они нашли игрушки для продажи в магазинах?».
В последнее время я читала девочкам «Алису в стране чудес» и «Алису в Зазеркалье», и Ольга была в ужасе от манер черной королевы. «Нет королев, — сказала она, — которые были бы так грубы». Когда я читала о поездке Алисы по железной дороге, она была очень удивлена и ей было очень смешно, что Алису не посадили в отдельное купе. Я сказала ей, что каждый человек взял один билет и занял только одно место в поезде, и пояснила, что некоторые билеты стоят дороже, чем другие, и чем дороже билеты, тем лучше место в поезде.
Она выслушала и сказала: «А когда вы путешествуете, может ли кто-то с таким же билетом, как у вас, попасть в то же купе?». Я подтвердила. Тогда она заявила: «Если бы я была вами, я бы брала целое купе». Я возразила: «Но вы забываете, что другие люди могут не согласиться и сказать: «Я не буду сидеть рядом с этой женщиной»». «О нет, — сказала она. — Все во всем мире были бы рады сидеть рядом с вами».
В последнее время она читала небольшие рассказы об истории Англии; она читала о том, как англичане отрезали голову валлийского принца Лливелина
[236] и отправили ее в Лондон. Она была ужасно потрясена и прочитала историю еще раз. Затем она воскликнула: «Хорошо, что он был мертв, прежде чем они отрезали ему голову, это было бы ужасно больно, если бы он был жив». Я сказала, что они не всегда такие добрые, иногда отрубают головы у живых людей, и позже она прочтет об этом. Она сказала: «Ну, я действительно думаю, что люди сейчас намного лучше, чем раньше. Я очень рада, что живу сейчас, когда люди такие добрые».
Глава XIX. Херсонес
На нашем пути в Крым осенью 1902 года мы проехали то место, где императорский поезд потерпел крушение шестнадцать или семнадцать лет назад
[237].
Здесь была воздвигнута церковь, и император с императрицей, а также маленькая великая княжна Ольга, посетили там богослужение. Мне рассказывали многие любопытные истории о том, как люди спасались в этом крушении.
Электричество впервые использовалось в императорском поезде в тот день. В вагонах почему-то стало невыносимо жарко, и императрица подумала, что с электрическим отоплением что-то не так, поэтому она послала за инженером и попросила его выяснить, почему в поезде такая жара.
Взяв с собой своего помощника, инженер вошел в машинное отделение; там было очень жарко, и оба мужчины вскоре сняли свои шинели и стали работать в рубашках.
Было слишком жарко, и, несмотря на протест его помощника, инженер открыл окно. В следующее мгновение последовал первый удар, который встряхнул вагон, и двое мужчин вылетели из окна и покатились вниз по склону. Они прокатились около тридцати футов и упали невредимыми в снег.
