— В этом морге мне было так плохо!
— Знаю. Теперь ты здесь.
Спрятав лицо у него на груди, я ждала, когда овладевший мною страх хоть немного утихнет.
— Ты хороший.
— Надеюсь, что да, — отозвался он. Голос звучал немного испуганно. — Наверное, до того, как встретил тебя, я вовсе не был таким хорошим.
После этого мы ничего не говорили, а только целовали и ласкали друг друга.
Прежде чем охватившая нас лихорадка немного ослабла, прошло довольно много времени. Проникавший в пещеру свет стал ярче. Мама все еще ждала, когда мы ее найдем, так что пора было двигаться дальше.
— Нам надо идти, — сказала я. — Я кое-что прочитала в дневнике. Думаю, что смогу ее найти.
— Что прочитала?
— Она здесь пишет, что вообще не собиралась останавливаться во Флоресе.
— Значит, пошла в лес.
— Верно. Она написала, куда собирается идти.
— Если хочешь, отправимся прямо сегодня. Самое позднее — завтра.
Я кивнула.
— Я обнаружила кое-что еще.
— Да?
— Ну, думаю, это может и подождать.
Эрик насторожился:
— Ты о чем?
— Скажу, когда мы пойдем за Иоландой, — поколебавшись, пообещала я.
— Ладно. А о чем, собственно?
— Это имеет отношение к нефриту. Моя мать разгадала головоломку. Но я все объясню, когда мы вернемся в гостиницу.
Эрик сделал шаг назад.
— Ты говоришь о лабиринте? Тогда нам и вправду стоит вернуться. — По его лицу пробежала радостная улыбка. — Это уж слишком! Смахивает на полное безумие.
— Думаю, тебе понравится.
— Скажем так — я готов сделать все, что потребуется.
— Ладно, ладно.
В такси он все время держал меня за руку. Склонив голову набок, я представила себе, как мы с ним, моей матерью, Мануэлем и Иоландой обедаем вместе, и меня охватило ощущение счастья.
Но тут я подумала: «Что, если Беатрис де ла Куэва испытывала то же самое, когда отправлялась за нефритом вместе с Баладжем К’уаиллом?»
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
В отель мы вернулись примерно в два часа дня. Иоланде выделили номер на первом этаже здания, нас с Эриком очень усталая хозяйка проводила на второй этаж.
Подойдя к дверям Иоланды, я постучала. Никакого ответа. Я постучала снова.
— Есть здесь кто-нибудь?! — крикнул Эрик.
— Эй! — сказала я.
Но когда мы открыли дверь, за ней никого не оказалось.
— Может, она… ну, не знаю… принимает душ? — предположила я.
Однако никакого плеска воды слышно не было. Я ощутила смутное беспокойство — несмотря на происшедшее примирение, что-то все-таки было не так. Я вспомнила наше детство: как Иоланда впервые спряталась, чтобы потом броситься на меня. Некое атавистическое чувство предупреждало меня, что, возможно, и сейчас мне придется столкнуться с подобной засадой.
Мы поднялись наверх по лестнице, покрытой красной дорожкой. Ступеньки были сделаны из полированного мягкого дерева. Прямо передо мной находился номер, который при ближайшем рассмотрении оказался пустым. Отвернувшись от двери, я прошла дальше по коридору и вошла в свою комнату.
Склонившись над маминой сумкой, на моей постели сидела Иоланда. Шляпы на ней не было, черные волосы свободно раскинулись по ее плечам и спине. Судя по всему, она не только перерыла сумку, но и просмотрела все мои книги и бумаги.
— Я искала карту, которую ты мне обещала, — заявила она.
Я осталась стоять в дверях. То светлое чувство, что я испытала в такси, пропало без следа.
— Ее здесь нет, верно? — спросила она.
— Иоланда!
— А вообще-то она у тебя есть?
Я закрыла глаза.
— Нет, то есть не совсем.
— Боже мой, Лола! — Она покачала головой.
В этот момент в комнату вошел Эрик.
Нос и щеки Иоланды густо покраснели, глаза метали искры.
— Он сказал мне, чтобы я не злилась на тебя. Но теперь, когда я знаю, что это правда, я очень, очень сердита!
— Кто тебе сказал, чтобы ты на меня не злилась?
— По-моему, ты не вполне представляешь, до какой степени я взбешена, — очень ровным голосом произнесла она.
— Я не вполне уверен, могу ли вмешиваться, — прервал ее Эрик. — Хочу только заметить, что сейчас вы обе очень расстроены и можно даже подумать, будто вы собираетесь сделать себе больно… себе или кому-нибудь еще. — Он сделал паузу. — В особенности мне не нравится слово «взбешена».
— Скажи, чтобы он заткнулся.
— Все в порядке, Эрик, — сказала я.
— Ничего не в порядке! — страстно выкрикнула Иоланда. — Ты меня обманула!
Я потерла лоб, отгоняя воспоминание о женщине в золотисто-черной шали.
— Конечно, обманула, — сказала я.
— Что?
— Конечно, я тебя обманула. Я до сих пор не знаю, где моя мать, Иоланда. Возможно, она уже умерла. Знаешь, что я готова сделать, чтобы ее найти? Обмануть лучшую подругу — это ерунда по сравнению с тем, на что я готова пойти.
— Ты…
— Ты бы не пошла со мной, если бы я не сказала то, что тебе хотелось услышать. А потом — если бы узнала всю правду — ты бы нас бросила.
— Думаешь, я не могу это сделать прямо сейчас?
Внизу послышались чьи-то голоса, затем приглушенные шаги — кто-то направлялся к лестнице. Наверное, хозяин гостиницы.
— Тем не менее я кое-что нашла. Кое-что стоящее. И если ты дашь мне хотя бы минуту…
Шаги на лестнице приближались, затем я услышала знакомый голос. Поднявшись по ступеням, Мануэль просунул в дверь свое сморщенное лицо, потом вошел. На нем был твидовый костюм, волосы он аккуратно зачесал на лысину. Воротник рубашки, правда, оказался немного не в порядке, зато туфли сияли. В целом он выглядел так, словно неделю не спал.
— Это вы здесь разговаривали, дорогая? — спросил он у Иоланды. — Привет, милая, — обращаясь уже ко мне, добавил он.
Я смотрела на своего отца, который на самом деле не был моим отцом, и молча вытирала слезы, которые вдруг полились из глаз.
— Милая!
— Привет, папа!
— Здравствуйте, Эрик! — сказал Мануэль.
— Здравствуйте, сеньор Альварес.
Отец взглянул на нас с Иоландой, и на его лице появилось страдальческое выражение. Это вновь напомнило мне о причине, по которой я в свое время оборвала контакты с Иоландой — моя дружба с де ла Росой причиняла ему боль. По крайней мере так утверждала мама. На первом месте должны быть интересы семьи, решила я.
