Она промурлыкала что-то сквозь сон.
Он ждал, пока женщина проснется, но в то же время не желал этого пробуждения. И когда она содрогнулась, резко хватая его руку, через секунду застонав от наслаждения, он понял, что ближайшие три года станут для него таким вот ожиданием – которое должно тянуться как можно дольше и выдержать которое, кажется, нереально.
Тремя днями ранее
Воспоминание о той ночи, случившейся неполных четыре года назад, пришло внезапно. Он лежал на белом песке, глядя на купавшуюся в море женщину. На Сансану… Ее гибкое, ловкое тело, не подверженное никаким модным трансформациям, то и дело исчезало под водой. Девушка громко вопила в накатывающиеся волны, разбрызгивая во все стороны хрустальные брызги.
Призывный стрекот вырвал ван Дорна из состояния благостной удовлетворенности самим фактом существования. Дамьен надел комп-очки.
– Он прилетел, – сразу сообщил Маккелли. Одновременно перед глазами ван Дорна мелькнула последовательность снимков, представлявших высокого мужчину, что высаживался из орбитального парома. Ван Дорн сразу узнал эти лицо и фигуру – он ведь столько раз за последние три года вглядывался в снимки Абиша. Вот только мужчина из космолета был куда моложе того, которому ван Дорн отрубил голову.
– Что теперь? – спросил Дамьен, хотя они обсуждали ситуацию много раз.
– Думаю, теперь ты охотно вернешься в Альгахару, соучастник.
– Вот не мог он обождать еще неделю, сукин сын, – проворчал ван Дорн, глядя, как девушка выходит из моря и медленно шагает к нему, стряхивая воду с длинных зеленых волос.
– Включи подсмотр, – попросил Маккелли, а когда ван Дорн прикоснулся к соответствующему сенсору в оправе комп-очков, полицейский присвистнул. – Недурно, соучастник, очень недурно. Я тут вкалываю в поте лица, стараясь обеспечить тебе безопасность, а ты хватаешь жизнь, скажем так, за мягкое место. Огорчу тебя, соучастник: уровень моих угрызений совести стоит на нуле. Приезжай немедленно.
– Ладно, только не бурчи.
– Да, не знаю, обратил ли ты внимание на темный поясок, вытатуированный на щеке Абиша.
– Скажу честно…
– Умные люди говорят, что Вдовец так подает знак, что у него есть миссия.
– Ну-у…
– И миссия эта, соучастник, – исполнение вендетты. Приезжай побыстрее, ван Дорн.
– Лопнешь от горя, мрачный человече. Сансану я с собой не беру.
* * *
– Экран, – потребовал Маккелли, и в тот же миг стекла в его кабинете потемнели, включились вентиляторы, а консоль компьютера замигала феерией огоньков и чирикнула сигналом готовности.
За квадратным черным столом сидели четверо. Кроме Маккелли и ван Дорна, на совещание прибыл Рон эль Харам, шеф безопасности планеты, и Оео Эеон, генеральный прокурор. Харам некогда управлял тем же отделом, что Маккелли сейчас. Эеон был палачом в Ривелайе.
– Я не буду напоминать факты, – начал комиссар. – Жизнь ван Дорна, а может, и остальных обитателей Ковчега в опасности. Мы должны обезвредить Абиша прежде, чем он доберется до задницы Дамьена.
– Доказательства? – спросил эль Харам. Он не привык произносить больше трех слов за раз. Зато его мохнатые брови придавали лицу выражение необычайной экспрессии.
– Три убийства и угрозы, – ответил Маккелли, явно удивленный тоном шефа.
– Приговор приведен в исполнение, – заметил Эеон.
– Вот именно, – кивнул Маккелли. – За старые грешки я его не посажу. А та угроза… это смешно.
– Полковник прав, – вмешался Дамьен. – Любой суд это признает.
– Мы можем что-нибудь схимичить… – не сдавался Маккелли.
– Нет. – Ван Дорн решительно покачал головой. – Никаких провокаций, никаких злоупотреблений. Я буду его ждать.
– Сообщник, этот тип хочет тебя живьем съесть…
– Я ведь – Закон, Рей, ты не забыл?
– Дамьен прав, – кивнул Эеон. – Вы прекрасно это знаете. Пока что Абиш перемещается инкогнито, но писаки быстро все разнюхают и возьмут его на прицел. И просто порвут нас, если мы налажаем. Тогда аболиционисты получат на руки мощный козырь против нас.
– Эти дураки? – вскинулся Маккелли. – Это же бандит, убийца, маньяк. Он прилетел сюда на охоту. Он будет охотиться на людей!
– А ты их не знаешь, Рей? Этих ловкачей-святош, которые собирают политические дивиденты, жонглируя красивыми лозунгами? – Эеон, похоже, накручивал себя. – А публика это заглатывает: нет разницы между убийством человека и казнью его убийцы; преступников нельзя карать, а нужно перевоспитывать – и целый ворох такой ерунды. Сколько они мне крови попортили… А мы, господа, тут для того, чтобы хватать гребаных психопатов и никогда более не допускать их к людям. Но с Абишем – дело другое…
– Так нельзя! – Маккелли вскочил со стула. – Ведь Абиш убьет Дамьена…
– Сядь, Рей, – голос ван Дорна был спокоен. – Проясним два вопроса. Я служу людям, Рей. Я раб выбора. Для большинства обитателей этой планеты именно мы, палачи, – а не суды, не полиция, не администрация – именно мы, экзекуторы, воплощаем покой и порядок, стабильность и безопасность. Вспомни, что было после скандала с Коллидиком. А он ведь просто не платил налоги. А ты, Рей, хочешь, чтобы мы с тобой пошли по кривой дорожке. Хрен там что толкового из этого выйдет.
– Ладно, допустим, с этим мы разобрались, – после короткого молчания продолжил дискуссию Эеон. – Остается еще одна проблема. Как гарантировать тебе безопасность.
– Нет такого способа, – сухо доложил Маккелли. – Разве что мы упакуем Дамьена в силовой схрон. Но кто знает, с чем прибыл Абиш? Может, он уже распылил феромоны, заточенные только под твой организм, которые лет через пять примутся жрать тебе мозг. Я читал о таком. Хотя и подозреваю, что он предпочтет что-нибудь позрелищнее.
– А значит?.. – спросил Эеон.
– Дайте мне что можете и что не усложнит мне жизнь, – сказал ван Дорн. – Я возвращаюсь на остров, там вам будет проще за мной следить.
* * *
Ван Дорн познакомился с Сансаной полугодом раньше, и с того времени они оставались неразлучной парой. Сперва ему просто нравилась компания, а сейчас он любил быть рядом с этой высокой девушкой, обладавшей гибкой фигурой, полной грудью и красивым, тонким лицом. Она была биологом, специализировалась на восстановлении биоценозов. Могла часами рассказывать о влиянии присутствия зародышей пилолота на состояние экосферы станции Спектр. Или о роли пожаров в циклах развития грейстокских джунглей. Или о последовательности волн растительноядных, которые должны выедать степи Муминии, чтобы там могли существовать подземные колонии хлебачей.
Дамьен мог слушать ее лекции и неделю подряд. Потом ему требовалась пара часов передышки. А потом с наслаждением он возвращался к роли слушателя. Знал, что это опасно: влюбиться в женщину без недостатков. Потом-то они появляются, внезапно и сразу, в сиянии прожекторов, когда оркестр грянет туш. Ван Дорн однажды уже испытал на себе действие этого правила, поэтому решил побыстрее выяснить все слабые стороны Сансаны. Слишком аподиктичная, чрезмерно критичная ко всему, что не совпадало с ее мнением и вкусами, ну и требующая слишком много от мужчины, во что бы то ни стало, на отдыхе. Но в то же время исходила от нее мудрость, которую Дамьен называл «женской», что означало бесконечные запасы снисходительности, терпеливости и чувственности. Когда ван Дорн пробился сквозь защитные слои нарочитой гордыни, то добрался он до сладкой мякоти – неповторимо вкусной и бесконечно щедрой.
