Гест пристанывал на каждом вздохе, на каждом взмахе чужих крыльев. Патту понимала, что долго они не продержатся в воздухе – может быть, достаточно, чтобы вода успокоилась, чтобы опуститься на волны и, может быть, найти обломки, за которые можно зацепиться. И что дальше? Как выбраться из ночного моря?
Они умрут от голода раньше, чем выплывут в обитаемые места.
И все ж лучше так, чем пойти на корм пожирателю душ.
– Хай-и! – вскрикнул Гест, раскинув крылья в последнем судорожном взмахе, и Патту увидала парус.
По ночному морю, оставляя за собой белокипящий след ночесветок, неслась, влекомая змеем-парусом по невидимому следу феромонов из раздавленной подвески, «Аремата».
Они сидели на палубе под бумажным фонарем, полным светлячков. Булькал на спиртовке котелок, полный рыбного супа. Довольно курлыкали курсовые птицы, воссоединившись с источником феромонов, который вел корабль через бурные моря, подобно мифическому амулету-компасу. Команда вернулась к своим обязанностям и будничным делам, но над «Арематой» висела странная тишь, как после бури.
– Что теперь? – спросила Патту, не выдержав.
Гест отхлебнул из пиалы.
– Теперь вы вернетесь в ближайший порт. Я распрощаюсь с вами всеми и начну ловить способ подняться к поверхности и заработать на билет в другую систему. Здесь мне искать больше нечего.
Патту думала, будто готова к любому ответу. Она ошибалась. Перед ней сидел человек, посвятивший свою жизнь поискам семян возвышения. Представить себе, что он оставит выбранный путь, было так же невероятно, как вообразить сухую воду.
– Но почему?
– Потому что я глупец, – ответил Гест тихо. – Следовало догадаться уже давно… но панэнтеизм залил мне глаза. Мы знаем, что высокие нуждаются в людях – или равных людям, в разумных существах. Даже те, кто проводит свое бытие вне нашего общества, тем или иным образом с ним взаимодействуют. Как танифа. А те, кто пытаются обойтись без нас, рано или поздно сходят с ума.
Он помолчал. Вспоминать остров-черепаху не хотелось.
– Над высокими стоят высшие, – продолжил савант в конце концов. – Герои. Титаны. А над ними – следующий этап возвышения, дальше – больше, пока над миром не встают великие боги, чьи тела превосходят размерами планеты, а могущество – не поддается описанию. Возможно, создатель ДаниЭдер не из высших богов – но он все равно бог. Его разум, вероятно, вмещается в процессорное ядро в центре мира. А вот где та теокология, которая его поддерживает?
– Высокие нуждаются в людях. Высшие нуждаются в высоких. Полубоги существуют в обществе высших. Мы видим только таула, сивилл. Где обитают следующие этажи?
Он опустил взгляд.
– Под нами шестьсот метров воды, – Патту дотронулась до сердца. – А дальше – морское дно. Толща диамантоида, которая отделяет нас от внутренней полости.
Алмазная оболочка жила своей, не всегда понятной обитателям моря и воздуха жизнью. Она сглаживала перепады давления, передавала наружу тепло разогретой массы водорода – или, по необходимости, изолировала от термальных потоков отдельные участки океана, создавая в нем градиенты плотности. Она рождала комья пензы, из которых слагались плавающие и летающие острова. Очевидно было, что программные духи-хранители следят за ходом всех процессов в природе – иначе хрупкое равновесие в обитаемой зоне ДаниЭдер было бы нарушено в считаные триллионы секунд.
Но Патту никогда не приходило в голову задуматься, насколько могущественны эти духи. Ее мир и так кишел сверхъестественными существами.
– Я только не понимал, как они общаются с миром людей. Высокие связаны с массивом процессорного субстрата через рифы яркости. Но люди не поклоняются духам природы и не приносят им даров.
Савант поднял голову к темному небу, в котором показалась далеко впереди по курсу первая божилампа.
– Скажи, куда попадают души в конечном итоге?
И тогда Патту поняла.
– На этой сфере ты не найдешь выделенных точек.
– Поэтому я отправляюсь в горние. Здесь я возвышения не достигну. Я… – Он запнулся. – Я живу очень долго. И всю свою жизнь стремился стать чем-то большим, чем я. Не знаю, чем мне еще заняться.
– Он… Ясконтий тоже хотел возвыситься. За чужой счет. – Капитан поднялась на ноги, глядя в тихое темное море. – Но, знаешь, савант – возьми меня с собой.
Гест изумленно уставился на нее.
– Ты всю жизнь ищешь преображения. А я всю жизнь хожу по морям. Кем только я не была! Я служила на боевых галерах маката и в воздушном флоте купцов файронги. Я проплыла и пролетела столько, что хватило бы обогнуть ДаниЭдер по большому кругу. Тебе тесно внутри себя. А мне становится тесно в здешнем море. Я не могу больше ползать по тонкой пленке мира. Я хочу воли. Возьми меня с собой в космос, савант, и Галактика узнает имя Паттукеттары Аккукейкаи, капитана «Арематы».
Савант промедлил несколько мгновений и решительно кивнул:
– По рукам.
– Отдыхай, савант. Завтра начнем планировать, как перестроить «Аремату» в летучий корабль. Водородные мешки на аутригерах…
– Но знай: прежде чем подняться на борт звездного корабля, я найду хирурга, – проговорил Гест уверенно. – Я заплачу ему любые деньги. Извлеку душу и брошу ее в море.
– Понимаю зачем, – кивнула Патту. – Но я… я – не стану.
На том месте, где мертвое тело заратана легло на дно морское, из перевернутого ларца высыпались жемчужины душ. Одна за одной уходили они в тонкий слой ила, пока не касались пеноалмазной корки. И там, где стеклянистые шарики касались просвечивающего насквозь диамантоида, медленно-медленно начинал нарастать бриллиантовый коралл. Души погружались в камень так медленно, что жизни человеческой не хватило бы, чтобы заметить этот процесс. Но рано или поздно каждую из них окружал оптронный кокон для передачи данных, включая все новые души в неизмеримо огромный мир-разум, превосходивший емкостью конструкцию ДаниЭдер на столько порядков, на сколько тот был просторней естественной планеты. Рано или поздно каждая душа, неразрушимая и загадочная, оказывалась на океанском дне, в рундуках морского царя, на лоне Создателя. А тот дремлет в сердце мира, вдыхая память умерших, и в мыслях своих, воплощенных в алмазном вычислительном субстрате, приводит их к водам тихим.
Когда-нибудь, когда звезды угаснут и загорятся вновь, когда старые боги возвысятся так, что сама Галактика станет тесна и постыла для них, когда запасы резервной материи в ядре ДаниЭдер истощатся и поддерживать равновесие обитаемых сфер его оболочки станет невозможно – тогда спящий проснется. Он выйдет, разломив скорлупу своего космического яйца, на звездный простор, и что случится затем с иерархией теней, что поддерживают его существование до той поры, – не знает никто, кроме него.
Но до той поры тех, чьи души укроет ил на дне морском, ждет маленькая, почти настоящая вечность.
