— Я думала, ты на улице играешь.
— Нет, я у себя в комнате был.
Тревор повернулся и опять исчез. Арлин пошла следом за ним по коридору, зашла к сыну в комнату.
— Тревор, милый! Мне жаль, что тебе пришлось выслушать это. — Она ждала, что он скажет ей что-нибудь в ответ, но ждать значило терпеть боль, а этого очень долго она вынести не могла. — Я утром Рубена встретила.
— Неужели? — Но сказано почти безо всяких чувств.
— Думала, тебе это будет интересно.
— Я его всю дорогу в школе вижу.
— А-а. И то правда. Он когда-нибудь спрашивает обо мне?
— Нет. — Только это и сказал: просто «нет». Как-то пусто и холодно. Не продолжил: «С чего бы это он?» Только Арлин все равно это слышала, она ощущала то место в воздухе между ними, какое эти слова не заняли.
— Милый, я понимаю, что сделала ошибку.
— Так исправь ее.
— По-моему, ты не понимаешь, Тревор. — На глаза ей навернулись слезы, горячие, жгучие. Она представляла себе все и вся из того, что ему не понять, в том числе и кое-что, чего сама не понимала. Вроде того, почему она не готова выгнать Рики при всем том, что дела шли из рук вон худо. Она предпочла настаивать на той причине, которая лежала совершенно вне пределов ее досягаемости, на том, что ей было не изменить, если бы она и попыталась.
— Рубен по-настоящему расстроен, милый. Ему причинили боль. Что бы я ему ни сказала, он теперь не примет меня. Ни за что. Ты не видел его нынешним утром, милый. Он по-настоящему расстроен. Меня он никогда и не подумает простить.
— Ты же не знаешь, что не простит.
— Знаю.
— Не узнаешь, пока не спросишь его.
— Я и сейчас знаю.
— Ты должна его спросить.
— Не могу я, Тревор.
— Почему?
— Он возьмет и скажет «нет».
— И что? Спросить-то могла бы.
— Пойми, милый. Ты не понимаешь. Как я и говорила. Думается, это дело взрослое.
Она глянула через плечо в сторону выхода из комнаты. Тревор смотрел вниз, нервно комкая простыню.
— Может, потому я и не хочу быть взрослым.
— Знаешь, милый, по правде, никто не хочет. Бог свидетель, на меня это свалилось против моей воли.
Она тихо закрыла за собой дверь.
Когда добралась до гостиной, телевизор все еще гремел, но Рики не было. Его гоночной возле дома не было. Грязная посуда и одежда все так же оставались, где и были.
* * *
Арлин уже наполовину закончила мыть посуду, когда услышала стук в кухонную дверь. Когда открыла, в дверь товарным поездом вкатила Бонни. Запросто могла и переехать хозяйку, не успей та отскочить в сторону.
— Детка, ты что, действительно стараешься быть самой большой дурочкой на планете или это просто как-то случайно получилось? Боже мой, деточка. У тебя появился честный, порядочный мужчина, который полюбил тебя и хотел на тебе жениться. В чем дело, перетрухала, что можешь счастливой стать?
— Бонни, это уже столько месяцев тянется, с чего ты сейчас на меня напустилась?
— Только сейчас об этом услышала. Ты удобненько забыла со мной поделиться. Так уж получилось, что ты своей крестной с самого октября не звонила. Какое совпадение! У меня для тебя такая новость, детка. Еще разок не позвонишь крестной четыре месяца — считай, что нет у тебя крестной.
Арлин сделала глубокий вдох, сохраняя остатки спокойствия. В последнее время у нее что-то запрыгало давление. Она налила две чашки кофе и поставила их на кухонный стол.
— Чего тогда какая-то фря завалилась ко мне в кухню и орет на меня?
— Не желаешь видеть меня, так я б могла и уйти — легко.
— Я хочу тебя видеть, Бонни. — Арлин села перед своей чашкой и закрыла лицо ладонями. Жизнь требовала от нее чересчур многого. Она готова иссякнуть в любую минуту. Чувствовала это. — Просто хочу, чтоб ты сказала мне, что ты по-прежнему моя крестная. — Полились слезы: нашли время вернуться. Наверное, она чересчур устала: сил нет остановить их.
Бонни села за свой кофе.
— Если у тебя есть хоть половинка интереса следовать моему совету.
— Подскажи, как мне избавиться от всех ошибок, какие я наделала.
— Вот это хорошее начало. Ладушки. Номер раз. Уложи все его барахло и выставь за дверь.
— Но, Бонни, он ведь старается. На самом деле. Он трезвый и ходит на собрания
[39]. Чтоб измениться, время нужно, ты ж это знаешь.
— Детка. В отличие от тебя я хожу на все собрания, которые проводятся в нашем городе, каждый день. Если б он ходил на собрания, неужто ты думаешь, я бы этого не знала?
— Он говорит, что ходит.
— А ты до того глупа, что этому веришь? Хочешь знать, где он ошивается?
Что-то в том, как Бонни спросила, подсказало Арлин, что у крестной припасена какая-то карта. Видеть эту карту раскрытой Арлин не желала. Она пыталась дать ответ, но ничего у нее не получилось.
— Он из «Стенлиз» не вылезает.
— Откуда?
— Очнись, детонька. «Стенлиз», бар. На Камино.
— И пьет?
— Со своей бывшей женушкой. Шерил, как ее там по фамилии.
— Ты это придумываешь. — В ушах гуд пошел, как от легкого потрясения, тело немело. Пропасть вранья в маленьком городке: вот и еще одно, только и всего. — Откуда тебе, черти веселые, знать, скажи на милость? Ты никогда в бары не ходишь.
— Нам с Лореттой приходится обходы делать, в качестве помощи «анонимным алкоголикам». Я-то этого малого от Адама не отличила бы, раз не видела его ни на одном собрании или еще где. Это Лоретта сказала мне, кто он. Тебе она говорить не хотела. Ну так как, готова выставить барахло этого дурака на газон у крыльца?
Арлин перевела дыхание и попробовала разобраться в том, что чувствует. Понимала: теперь она должна быть готова. Ударили здорово ниже пояса.
— Если это правда.
— Если бы не была правда, разве б я тебе сказала?
— Я его прямо в глаза об этом спрошу.
— А-а, точно. И он тебе всю правду расскажет.
— Я посмотрю, что он скажет.
— А если он скажет одно, а я говорю другое? Кому ты тогда поверишь?
Арлин сложила руки на столе и ткнулась головой в эту темную колыбельку. Та ей никакого покоя не набаюкала. — Не думала я, что он такое мне устроит, Бонни.
— А что такого? Он все время раньше такое устраивал. И ты знаешь, что я все время твержу…
