– Я сразу же спрятал Волшебную Юлу у себя в кабинете, – монотонно говорил Бубльгум. – Долгие ночи я проводил, глядя на нее и не решаясь выстрелить в себя. Тому, кто однажды испытал на себе действие Трубы Мордевольта, добровольно повторить этот ужас… А потом этот сообразительный мальчик сказал про «трубочку, из которой его шарахнули». Я действительно совершенно забыл о двенадцатиствольной Большой Трубе. Трудно помнить о предмете, который столько лет висит без дела у тебя перед глазами. Я был просто счастлив. Во-первых, это безупречный повод заманить комиссию в свой кабинет и испытать трубу на ком-нибудь другом, во-вторых, в случае успешных испытаний у меня в руках оказывался действующий миномет Мордевольта. Но когда испытание прошло более чем успешно, я совершил непростительную ошибку. Я поторопился.
– Вы и не собирались стрелять в Мерги и Сена! – закричал ошеломленный Порри. – Вы собирались промахнуться!
– Именно, – равнодушно кивнул злодей, – и ничего бы мне за это не было, ну дрогнула рука, ну задела искорка уважаемого профессора Лужжа или профессора МакКанарейкл…
– Или меня, – поежился Развнедел.
– Или Развнедела, – поежился Бубльгум. – Я не учел всего один крохотный фактор. Я не учел нечеловеческой преданности моих подчиненных и их готовности погибнуть, но не дать мне совершить магического самоубийства.
Не в силах больше выносить исповедь бывшего начальника, МакКанарейкл завыла и пронеслась сквозь стену в коридор.
– В результате своего опрометчивого поступка я лишился Трубы. У меня оставался единственный шанс – еще раз проникнуть на склад Труб. Но вход в комнату Мордевольта был заткнут каменным болваном.
– Так вот! Зачем! Вам! Понадобились! Домовые!
– Какие домовые? Порри, ты о чем? – забеспокоился Сен.
«Черт, выдал гномов, – подумал мальчик, – ну тут уж ничего не сделаешь».
И Гаттер рассказал трогательную историю об узниках Психованной Пальмы.
– Да, – подтвердил Бубльгум. – Я договорился с домовыми. Они с пониманием отнеслись к идее переодеться в гномов и пограбить Первертс. Взамен, под видом подкопа в столовую, они пытались пробиться к комнате с Трубами. Но чертов Мордевольт замуровал ее такими суровыми заклятиями, что домовые застряли. Мистер Гаттер оценил бы ту техническую смекалку, которую мне пришлось проявить, чтобы за полдня подготовить Зал Трансцендентальных Откровений к убедительному шоу.
– Да вы прямо Дэвид Коперфильд
[161]
какой-то, – оценил смекалку ректора Порри.
– Все прошло как по маслу, – продолжил Бубльгум. – Правда, пришлось пожертвовать Рукой, чтобы удержать мисс Пейджер и мистера Аесли от физического нападения на голографическую картинку. И рискнуть, самолично сняв с поста ментодеров.
– А где Черная Рука? – спохватился Порри. – Профессор Лужж, вы ее не уничтожили? Она ни в чем не виновата, это ведь просто биоробот!
Югорус с сомнением покачал головой, но все-таки протянул руку (свою) и извлек Руку (черную) откуда-то из Астрала. Рука слабо трепыхалась.
Гаттер схватил черную конечность и выдернул анализатор голоса. Рука обмякла.
– Э-э-э… Место! – скомандовал Порри.
Черная Рука послушно забралась к мальчику за пазуху и затихла. Бубльгум вяло проводил взглядом подручного-перебежчика.
– Неплохо, – хмыкнул Браунинг. – Но продолжим. Вы сняли ментодеров…
– …и запустил в зал Руку. После эпохальной битвы мистера Гаттера с виртуальным Мордевольтом от улик остались только осколки, а путь к сокровищам В.В. был открыт. Я снова был в потайной комнате. Передо мной лежали сотни Труб – одноразовых, многоразовых, с оптическими прицелами, с глушителями, без отдачи… Оставалось только взять одну из них, выйти и обезмудлить себя за счет первого встречного мага.
– И в этот момент профессор Лужж вернул Философа на место! – всплеснула руками Мергиона.
– Да, – сказал Бубльгум. – Я оказался замурованным.
– Так вот где ты, гад, проторчал две недели! – довольно произнесла вернувшаяся МакКанарейкл.
– Так вот почему я не мог его найти! – воскликнул Югорус. – Через магическое уплотнение вокруг комнаты он, конечно, не прощупывался!
– Как же вы выбрались? – спросил Браунинг.
– Там была боковая дверь, – сказал Бубльгум. – А на ней кодовый замок. И я начал подбирать код.
Бубльгум замолчал.
– Сколько ячеек было в коде? – заинтересовался Порри.
– Четыре: от нуля до десяти каждая.
– О! – сказал Гаттер. – Десять тысяч комбинаций.
– Я не мог позвать на помощь, – глухо говорил ректор. – Я не мог сделать ничего. Я сидел у двери и час за часом, день за днем подбирал шифр. Дверь оставалась запертой. Моя ненависть к резвящемуся снаружи волшебному миру росла с каждым холостым щелчком. В отчаянии я даже несколько раз застрелился из Труб. Без какого-либо результата. Я перерыл всю комнату в надежде найти клочок бумаги с кодом. И нашел конспект Мордевольта. Он назывался «Как одним махом замудлить сто тысяч магов». Когда дверь, наконец, открылась, у меня уже был великолепный план. И великолепный потайной ход, который вел из комнаты под Каменным Философом – еще один сюрприз от Мордевольта! – прямо в мой кабинет.
– После этого, – криво усмехнулся Бубльгум, – подбить министерство на проведение Великого Противостояния магов и мудлов, загрузить Лужжа постройкой Арены и убедить мальчика принять участие в турнире было делом нескольких правильно сказанных фраз. У меня появилось время на сбор восьмисотствольной крутящейся Зенитки Мордевольта, у домовых – на выкапывание западни с качелями. Все получилось, как я и задумывал. Все. Все! Мне надо было просто стать возле Каменного Философа и дождаться, пока победитель ступит на зачетное поле. Я оказался бы ближайшим мудлом возле действующих труб, и вся магия стадиона досталась бы мне! И тут! И тут появился ты, Гаттер!
– Кажется, заклинание опять истощилось, – озабоченно сказал Лужж. – Сейчас я…
– Спасибо, Югорус, уже не надо, – ответил отец Браунинг. – Картина ясна.
– Профессор Бубльгум! – не утерпел Порри. – А какой там все-таки был код?
Лицо ректора скривилось. Казалось, он сейчас заплачет:
– 0000.
Глава 31. Девять против трехсот
– Ну, если это все, что может поведать Великий Маг, – ехидно сказала МакКанарейкл, – то у нас есть отличный повод заняться «традиционным бессмысленным времяпровождением».
– Веселитесь-веселитесь, – произнес Бубльгум. – Теперь на вашей улице праздник. Как раз и шуты балаганные прилетели.
