– Но нам нужен полный состав комиссии, – запротестовал Лужж. – И потом, что за дискриминация? У нас равноправие
[73]
.
– Как следует из моего опыта общения с женщинами, – хладнокровно произнес святой отец, – они никогда не появляются заранее, и всегда – когда что-то началось без них.
Бубльгум хмыкнул:
– Пожалуй, вы правы. Прошу вас, мистер Асс вскрывайте свои сундуки.
– Без надобности, – ответил специалист по безопасности, надел черные перчатки и извлек из глубин форменной мантии сначала пакет с палочкой, а затем сверток с биноклем.
– А зачем же вы ларцы тащили? – воскликнул непосредственный Развнедел.
– А если бы на нас напали? Конечно, они бы выхватили контейнеры, а не стали бы обыскивать меня.
– Ну а если…
В окно на дамской короткой метле с помпончиками
[74]
влетела МакКанарейкл.
– Уже собрались? – бодро спросила она. – Молодцы. Сьюзан распечатала блок «Черного лотоса»
[75]
, вскрыла первую пачку, сунула в зубы тонкую сигаретку и с наслаждением задымила. Все закашлялись.
– Отлично, – сказала МакКанарейкл. – Я готова.
Следующие десять минут в преподавательской проходила столь необычная деятельность, что даже ментодеры с любопытством наблюдали за происходящим. Сьюзан, расположившись над своим столом, водила тонкой ладонью над светящейся (видимо, от удовольствия) волшебной палочкой. Время от времени она произносила нечто невообразимо мелодичное, и палочка слегка поворачивалась вокруг собственной оси. Развнедел только мешался под ногами. Несколько раз он пытался сунуться с советами, но получал в ответ только яростное шипение.
За соседним столом Порри осторожно обмахивал кисточкой бинокль и переносил обнаруженные отпечатки на бумагу. Отец Браунинг внимательно следил за процессом и, надо отдать ему должное, быстро уловил суть. Уже через пять минут он ловко ассистировал Гаттеру и даже дал пару дельных рекомендаций.
Секретарь Бальбо, не обращая внимания на происходящее, самозабвенно строчил что-то на листочке. Периодически он застывал с пером в руке, неподвижно глядел в пространство, после чего счастливо улыбался и продолжал строчить дальше. От своего занятия он оторвался всего один раз – спросить у Развнедела рифму к слову «отважный».
Со стороны все три процесса казались колдовством.
– Все! – выдохнула МакКанарейкл и откинулась в кресле. – У вас там как, долго еще?
– Сейчас-сейчас! – ответил Порри и осторожно приложил к бумаге окуляр. – Готово!
– Меняемся.
Мальчик с огромным удовольствием сделал бы небольшой перерыв, но спорить с деканом не решился. К счастью, с палочкой возни оказалось куда меньше, и на сей раз пришлось ждать МакКанарейкл.
С бычками братьев Пузотеликов удалось управиться за пару минут.
– Каждый из предметов брали в руки три человека, – сказала Сьюзан.
– И у нас трое, – подтвердил отец Браунинг.
– То есть оба метода дали одинаковые результаты, – заключил Бубльгум. – Ну что ж, весьма… впечатляюще.
– И чего теперь? – поинтересовался Развнедел, почесывая шею.
– Надо сличить с оригиналами! – хором ответили Порри и МакКанарейкл.
– И с какими такими оригиналами вы собираетесь сравнивать свои находки? – Асс театрально развел руками. – С пальчиками преступников? Так их сперва найти надо. А чтобы их найти, надо отпечатки сравнить. Чушь какая-то!
– А мы дактилос… то есть, возьмем отпечатки у всех а потом найдем нужные, – предложил Порри.
Но тут уже запротестовал Бубльгум:
– Молодой человек! В Первертсе учится 545 детей, да еще 54 преподавателя и ассистента, плюс 67 человек обслуживающего персонала. Вы собираетесь облить грязью 666 волшебников?
– Чернила смываются! – запротестовал Гаттер.
– Чернила – может быть. А вот черная грязь подозрения – очень маркая штука.
– У меня есть предчувствие, – едко произнес Фантом Асс, – что мы обойдемся отпечатками одних только присутствующих. Может, начнем? Чтобы не оттягивать удовольствие.
Ректор был прав: даже в их маленьком коллективе в процессе снятия отпечатков возникла предгрозовая атмосфера. Порри подходил к потенциальным подозреваемым с листом бумаги и чернильницей, а профессор МакКанарейкл просто проводила правой рукой над левой ладонью каждого из присутствующих, попутно бесплатно предсказывая ближайшее будущее.
– Вы скоро умрете, – сказала она Фантому. Тот отшатнулся. – Шутка. Просто будете долго болеть.
– О! – удивилась Сьюзан, добравшись до Развнедела. – У вас есть линия ума.
– Это я в детстве ножиком порезался, – порозовел от удовольствия декан Чертекака. – Когда саблю выстругивал…
– Линия судьбы пересекается линией жизни. Крест накрест. Прямо под холмом Меркурия, – сообщила МакКанарейкл отцу Браунингу. – Остерегайтесь в нетрезвом виде гулять один в полнолуние в незнакомой местности, распевая неприличные песни и крича: «Ну что, крутые здесь есть?!»
– Хорошо, я не буду, – кротко пообещал святой отец.
– О, какой интересный треугольничек на Холме Юпитера, – воскликнула Сьюзан, коснувшись руки Югоруса.
– И что он значит? – заволновался Лужж.
– Ничего, просто очень интересный.
– Вы занимаете не свое место. Подумайте о том, чтобы сменить сферу деятельности, – МакКанарейкл открыла глаза. – Ой, это вы, Бубльгум. Наверное, я ошиблась, у вас такое сложное переплетение линий жизни, судьбы, здоровья, ума, сердца…
– Не извиняйтесь, мисс МакКанарейкл, – влез Фантом Асс. – Я уже отмечал, что по уважаемому ректору плачет пост начальника Департамента Просветления. Так что все в порядке.
Дольше всех Сьюзан держала руку над ладонью Гаттера.
– Без комментариев, – сказала она. – Есть кое-что, но тебе об этом пока лучше не знать.
– Подрасту – сам пойму? – усмехнулся Порри.
– Именно. Ну что, все?
– Остались только вы, – сказал Браунинг, и Порри ловко снял отпечатки пальцев МакКанарейкл. Та поморщилась.
