– Но как мы узнаем, что нам заплатят достаточно?
Эллис начала терять терпение:
– Мистер Тёртон, я не знаю, почему вы поссорились с мистером Белласисом, но это не дает вам рассуждать логично. Лично я ни с кем не ссорилась. Давайте не будем упускать свой шанс. Потом можем с ним поторговаться, а сию секунду нам надо сделать копии, чтобы мистер Белласис мог купить документы, если захочет, а он наверняка захочет. Поскорее все скопируйте, вернем оригиналы на место, и никто ничего не заметит.
– Почему бы вам самой этим не заняться?
– Потому что я… – Эллис на секунду замолчала.
Она хотела сослаться на то, что не умеет писать, но это была неправда. Она умела. Но не настолько хорошо, чтобы представить свою писанину мистеру Белласису. И ее раздражало то, что дворецкий об этом прекрасно знает, но все равно спрашивает.
Тёртон смотрел на камеристку, наслаждаясь ее замешательством:
– Ну хорошо. Я постараюсь как можно быстрее переписать бумаги, и тогда вы отнесете их мистеру Белласису. Но не отдавайте ничего ему в руки, пока не назначите цену. Или, может, лучше мне пойти самому?
– Нет. Мистер Белласис на вас зол, а потому постарается заплатить поменьше.
Тёртон кивнул. Определенная логика в этом была.
Приняв решение, дворецкий действовал быстро: тут же сел за свой письменный стол, вооружившись ручкой со стальным пером и чернильницей, а Эллис встала на страже. Тёртон трудился, почти ничего не говоря, только царапал пером по бумаге, переписывая текст. Как только работа была закончена, он угрюмо кивнул своей сообщнице:
– Оригиналы положите обратно, а эти бумаги отнесите ему.
– Как, по-вашему, они чего-нибудь стоят?
Тёртон задумался.
– Либо стоят очень много, либо совсем ничего.
Эллис не поняла его.
– Это как? – спросила она, но дворецкий не стал пускаться в объяснения.
Вместо этого он отдал камеристке кожаную папку с бумагами. Эллис положила папку обратно в чемодан и отнесла его наверх, в свою спальню, которая находилась на чердаке, на женской половине для прислуги.
Через полчаса Эллис стояла у входа в «Олбани». На крыльцо вышел слуга и подтвердил, что мистер Белласис дома и примет ее.
Реакция Джона на бумаги была не совсем такой, как рассчитывала Эллис. Он изучал их в полном молчании, и служанка все это время ждала у двери. Один из документов он перечитал несколько раз, и лицо его при этом было неподвижно, словно у статуи. Эллис не могла понять, рад он, удивлен или напуган. Наконец Джон поднял глаза:
– Где оригиналы?
– Мы положили их обратно в чемодан мисс Крофт. Он стоит наверху, в моей комнате.
– Принесите оригиналы.
Его тон был безапелляционным, как у главнокомандующего, отдающего приказ о наступлении.
– Не могу, – покачала головой Эллис. – Крофт сразу поймет, кто их взял. И что тогда?
– А мне наплевать! Принесите их немедленно. Если потеряете место, я заплачу вам тысячу фунтов в качестве компенсации.
Эллис не верила своим ушам. Сколько?! Тысячу фунтов, деньги, о которых она и не мечтала, за какие-то бумаги, про которые Крофт сказала: «Да так, ничего особенного»! Она недоверчиво уставилась на Джона.
– Я ясно выразился?! – рявкнул тот, и Эллис кивнула, все еще не в состоянии двинуться с места. – Тогда ступайте! Ну!
Его окрик словно бы вывел женщину из оцепенения, она открыла дверь и быстро пошла вниз по лестнице. Оказавшись на Пикадилли, служанка побежала со всех ног, не обращая внимания на то, что прохожие оборачивались и смотрели ей вслед.
До двери дома номер сто десять по Итон-сквер она добралась, уже совсем задыхаясь, с трудом ловя ртом воздух. Тёртон по-прежнему был у себя в кладовке.
– Как все прошло? – спросил он, подняв глаза.
– Джейн Крофт вернулась? – ответила она, проигнорировав вопрос.
– Да, минут двадцать тому назад.
Сердце громко стучало у Эллис в груди.
– А госпожа пришла?
– Да. Спрашивала вас, но я сказал, что вы вышли, и она, кажется, ничего не заподозрила. Пошла наверх, сняла плащ и капор и сразу направилась в гостиную.
– Так, значит, Джейн… – У Эллис упал голос.
– Сейчас она там, в гостиной. Миссис Тренчард позвонила и вызвала ее, как только мисс Крофт устроилась в комнате. Она только что поднялась наверх.
Перед Эллис забрезжила надежда. Если Крофт сразу пошла к хозяйке, то, может быть, бумаги до сих пор лежат у нее в чемодане. Не говоря ни слова, камеристка развернулась и помчалась наверх, перескакивая через ступеньки, мимо этажа, где находилась гостиная, мимо двух этажей семейных спален, пока наконец не очутилась на чердаке. Там она бросилась к себе в комнату, но чемодан стоял на кровати открытый, и кожаная папка исчезла.
Никогда в жизни Мэри Эллис не была так близка к тому, чтобы получить тысячу фунтов. Ну до чего же обидно.
Миссис Тренчард не могла сдержать радость, глядя на Джейн. Та постарела, конечно, но не настолько изменилась, чтобы ее было не узнать. Анна всегда любила камеристку Софии. Разговор унес обеих женщин в прежние счастливые времена. Анна предложила служанке, которая уже больше не была служанкой, сидеть в ее присутствии. Перед ее приходом она приказала принести ликера и сейчас предложила гостье рюмочку.
– Вы помните тот знаменитый бал у герцогини Ричмонд? – спросила Анна.
– Как не помнить, мадам. Меня столько о нем расспрашивали все последующие годы… – Джейн сделала глоток. Напиток ей не понравился, но честь быть приглашенной на рюмку ликера с госпожой сама по себе льстила. Совершенно необязательно, чтобы еще и ликер оказался приятным на вкус. – И еще я помню, как прелестна была мисс София, в том своем платье, – улыбнулась Крофт.
– И прическа была великолепна. – Анна тоже погрузилась в воспоминания.
– Ну и помучилась я тогда с ней, доложу я вам! – сказала Крофт, и обе рассмеялись.
«Как приятно иногда смеяться и не плакать, – подумала Анна, – делиться друг с другом перед расставанием счастливыми воспоминаниями о Софии».
Но те же самые воспоминания заставили ее переменить тон.
– В ту ночь, когда мы вернулись домой, моя дочь была очень расстроена.
– Да, – кивнула служанка, но продолжить мысль не осмелилась.
– Дело прошлое, и я рада слышать, что у вас все сложилось хорошо. Не сомневаюсь, что жизнь в Америке будет благополучной и полной. Но поскольку мы можем больше и не встретиться… – Анна в нерешительности умолкла.
– Мы больше не встретимся, мадам, – тихо сказала Крофт.
– Да. – Анна отвела взгляд и стала смотреть на горящий за решеткой огонь. – Поэтому я хотела спросить: можем ли мы быть честны друг с другом в эти последние минуты вместе?
