– Надо думать! – На мгновение гнев Чарльза подобрался опасно близко к поверхности.
– Значит ли это, что вы давно знаете Брента и Эстли? Что их слова нельзя принимать на веру? Только скажите, и я сообщу Оливеру, что их обвинения ложны.
– Не надо. – Чарльз повернулся и встал лицом к лицу со своим благодетелем. – Все перечисленное имело место. Дело было не совсем так, как вам передали, но часть истины в этих историях есть. Я не хочу, чтобы из-за меня вы ссорились с сыном. Полагаю, следует задуматься о том, как лучше вывести ваши деньги из предприятия. В одночасье этого не осуществить.
Но Джеймс уже поднялся и стоял возле двери.
– Я не собираюсь изымать свою долю, – твердо сказал он. – С чего вы взяли?
– Полагаю, это стоит сделать. Если ваш сын недоволен нашими партнерскими отношениями.
Тренчард молчал. Он не знал, как разрешить эту головоломку. Возражать, что сын, напротив, вполне всем доволен, было бы глупо, ибо при одном лишь упоминании о Поупе Оливер впадал в ярость, как измученный зубной болью тигр. Джеймс не собирался порывать с Чарльзом, но и жить во вражде с единственным сыном ему тоже не хотелось. Может быть, стоит дать Оливеру понять, что его слова возымели некий эффект, но при этом не наносить вред предприятию внука? А там, глядишь, со временем и утрясется. Как все сложно! А если бы леди Брокенхёрст выдала их тайну, не стало бы им всем гораздо легче?
Чарльз принял молчание Тренчарда за согласие:
– Я все сделаю постепенно и прибавлю десять процентов за причиненные вам неудобства.
– Не знаю, о каких неудобствах может идти речь, – покачал головой Джеймс. – И деньги забирать я не буду.
И тут его снова стала терзать мысль: может быть, все-таки сообщить мальчику, кто он на самом деле? Все равно вскоре правда выйдет наружу, так не лучше ли сделать это самому, прямо сейчас? Однако Тренчард промолчал.
Весь остаток дня Джеймс Тренчард был на взводе, но не потому, что сомневался в Чарльзе. Этот человек, безусловно, был упрям, но также настойчив и готов добиваться своего. В этом он очень походил на мать. Но нечестен? Никогда. Джеймс улыбнулся. Он вспомнил, как много лет назад София решила любой ценой добыть приглашение на бал у герцогини Ричмонд. Ничто не могло ее тогда остановить – и не остановило. Какой прелестной и уверенной в себе была София в ту ночь, как блистала на балу, как была влюблена… Тренчард сел за стол и вздохнул. Конечно, у Чарльза был еще и отец. Не мог ли мальчик пойти в него? А ведь Джеймс всегда симпатизировал Эдмунду Белласису. Как только он не заметил, что под личиной благородного человека скрывается коварный змий? Это кем же надо быть, чтобы соблазнить невинную юную девушку, разыграть свадьбу, привлечь лжесвященника… Ловко же этот гнусный тип сумел всех ввести в заблуждение. Есть ли вероятность, что Чарльз унаследовал нрав от отца? Джеймс покачал головой. Нет. Только не тот Чарльз Поуп, которого он знал.
Анне в тот вечер муж показался притихшим. Весь ужин он просидел в полном молчании, ковыряя вилкой куски в тарелке. Он слушал, как Оливер повествует домочадцам о современном состоянии Манчестера, но никаких комментариев не делал. Оливеру было что порассказать о столице текстильной промышленности. Увиденное произвело на него огромное впечатление, и говорил он с живостью.
– Значит, поездка была удачной? – спросила Анна.
– Пожалуй, – с неожиданной осторожностью произнес он и глянул на отца.
Сьюзен участвовала в разговоре не больше Джеймса. Весь вечер она казалась задумчивой без видимой на то причины. Она почти не притронулась ни к еде, ни к вину. Рассказ Оливера мало интересовал ее, но она делала вид, что внимательно слушает, в основном для того, чтобы не говорить самой.
Позже, когда Джеймс стоял у себя в гардеробной, вытянув руки, пока его слуга Майлз расстегивал манжеты на рукавах господина, в дверь, тихонько постучав, вошла жена.
– Майлз, вы не оставите нас одних? – попросила она, садясь в стеганое кресло в углу. Агнесса уютно устроилась у нее на коленях, свернувшись калачиком.
– Конечно, мадам, – с глубоким поклоном ответил слуга.
Майлз временами бывал чересчур угодливым. В семье Тренчардов этот человек работал сравнительно недавно: чуть больше года назад он покинул продуваемый сквозняками замок лорда Гленэйра в Шотландии и переехал в Лондон. Хотя новые хозяева платили ему вдвое больше против прежнего жалованья, место на Итон-сквер Майлз считал для себя временным, рассчитывая впоследствии перейти на службу в более благородный дом. Обязанности свои он тем не менее выполнял исправно.
– Мне потом вернуться, сэр? – спросил Майлз.
– Нет. На сегодня все. Спокойной ночи, – ответил Джеймс.
Как только слуга ушел, Анна поднялась, чтобы помочь мужу расстегнуть пуговицы, предоставив заворчавшей было собаке кресло в ее единоличное распоряжение.
– Ты за весь вечер и слова не произнес. Что случилось? – прямо спросила она.
– Тебе будет неприятно это узнать.
– Говори!
Джеймс рассказал о встрече с Чарльзом.
– И что он ответил?
– Сказал, что в этих историях есть доля правды, хотя дело было и не совсем так. Потом предложил вернуть мне вложения с процентами. Я знаю, что произошло. Чарльз не захотел встать между Оливером и мной. Уверен, что суть именно в этом.
Джеймс взял со стола щетку и провел ею по голове.
– Мальчик не сделал ничего дурного. В этом я уверена, – заявила Анна.
Но желание Джеймса разрешить ситуацию она поддержала. Может быть, пора уже все сказать Оливеру? Она не слишком доверяла умению Сьюзен хранить секреты, что было поклепом на ее невестку, которая скрывала великое множество собственных секретов, но, похоже, на этот риск все-таки придется пойти. Анна отправилась в спальню и, поразмыслив, решила, что можно с выгодой воспользоваться услугами союзника.
Голос лакея огласил гостиную:
– Графиня Темплмор!
Каролина Брокенхёрст подняла глаза.
– Что?! – не слишком гостеприимно воскликнула она, но леди Темплмор уже подходила к ней.
Каролина, конечно, ждала дочь леди Темплмор, и увидеть вместо нее мать оказалось не слишком приятным сюрпризом. Она на мгновение задумалась: может, отправить к Марии посыльного и велеть ей не приходить? Нет, уже никак не успеть. Графиня встала, дабы поприветствовать непрошеную гостью.
– Как мило, – сказала она, чтобы загладить свою первоначальную не слишком вежливую реакцию. – Чай только что принесли. Могу я вас угостить?
– Благодарю, – кивнула Коринна, усаживаясь в прелестное кресло в стиле Людовика XV. – С удовольствием выпью чая, как только вы объясните мне, что это значит. – С этими словами она достала из ридикюля письмо к Марии и вручила его графине.
Леди Брокенхёрст изумленно смотрела на конверт. Конечно, она узнала письмо еще до того, как оно оказалось у нее в руках.
