Сьюзен решила не подливать масла в огонь. Главное, что она выяснила: загадочный мистер Поуп – чрезвычайно важная фигура в этом споре. А форсировать события не стоило. И она откинулась в кресле, предоставив своему вздорному муженьку выставлять себя дураком.
– Оливер, сядь! – Анна попыталась урезонить сына, который вскочил на ноги и грозил отцу пальцем, словно странствующий проповедник на деревенской ярмарке.
– Не сяду! Тёртон! Распорядитесь, чтобы мой ужин отнесли наверх в мою комнату. Не стану оставаться здесь и огорчать папочку. – И Оливер вихрем вылетел из столовой, громко хлопнув дверью.
Некоторое время стояла тишина, потом заговорила Анна:
– Тёртон, сделайте так, как велел мистер Оливер. Попросите, пожалуйста, миссис Адамс найти поднос. – Она повернулась к невестке и решила разрядить обстановку. – А тебе, Сьюзен, хотелось бы заняться чем-то определенным, пока мы здесь, или просто будем каждое утро придумывать развлечения на новый день?
Разумеется, Сьюзен все прекрасно понимала, но рада была подыграть, пустившись в рассуждения о том, как можно развлечься до возвращения в Лондон.
В ту ночь Джеймс не мог заснуть. Судя по легкому, ровному дыханию жены, взрыв ярости, который Оливер продемонстрировал за ужином, не лишил ее сна. Но главное, Анна рано ушла и постаралась заснуть до того, как муж придет в спальню, чтобы у него не оставалось возможности расспросить ее о визите в Бишопсгейт. Он подозревал, что супруга проделала это намеренно, но не будить же ее теперь. И о чем, интересно, Анна только думала, когда поехала туда? Получается, он единственный член семьи, который не пытается разрушить их мир? Оливер ведет себя как избалованный мальчишка. Приревновал к Чарльзу, но если бы не было Чарльза, наверняка придрался бы еще к чему-нибудь. Чего он хочет? На что рассчитывает? Что отец принесет ему все на блюдечке?
Джеймс покачал головой, вспоминая собственное детство. Он помнил, как много работал его отец. Помнил, как много работал потом он сам. Как все эти офицеры заставляли армейского интенданта чувствовать себя на низших ступенях общественной иерархии, когда он добывал для них на грязных улицах Брюсселя хлеб, муку, вино, амуницию. Джеймс вспомнил, на какой риск он пошел, когда, вернувшись в Англию, вложил все свои средства в дело братьев Кьюбитт и строительство новой Белгравии. До чего же нелегкий путь они вместе проделали: бессонные ночи, полные тревог дни. И что в результате? Теперь он сидит в великолепном собственном доме в Сомерсете, в компании с неблагодарным негодяем-сыном и его избалованной женушкой, и оба ожидают от него, Джеймса Тренчарда, что он всегда будет обеспечивать им ту жизнь, к которой они привыкли. Как было бы хорошо, если бы здесь, рядом с ним, была София. В мыслях она представлялась Джеймсу истинной дочерью своего отца, которая не обращает внимания на препятствия, но сбивает их или перешагивает, не хнычет и не жалуется, а просто идет своим путем и берет себе то, что должно ей принадлежать. В сущности, дочь никогда и не покидала его. Едва ли с тех пор, как София умерла, нашлось хотя бы несколько минут, когда бы она незримо не витала рядом, порой смеясь и подшучивая над отцом, но всегда делая это с любовью. И уже не в первый раз Джеймс почувствовал, что при мысли о навеки потерянной любимой дочери щеки его стали влажными от слез.
Остаток времени в Гленвилле прошел без особых инцидентов, хотя отношения между отцом и сыном оставались натянутыми. Джеймс устроил Анне настоящий допрос относительно поездки к Чарльзу, но она сумела оправдаться, сказав, что узнала о планирующемся визите леди Брокенхёрст и почувствовала, что правильнее будет поехать вместе с ней. Тогда можно будет сгладить неловкости, если графиня вдруг распустит язык. К счастью, Каролина повела себя благоразумно. Джеймс вынужден был признать этот аргумент убедительным и не стал упрекать жену. Но Анна начала свыкаться с мыслью, что придет день – и он уже недалек, – когда правда вырвется наружу. А пока она жила обычной жизнью: выгуливала в парке собаку, обсуждала с садовником, что следует посадить в этом году, и рано ложилась спать.
Сьюзен постоянно пыталась что-нибудь выведать, но не на ту напала: Анна не намерена была выдавать невестке ни крупицы сведений.
– Но ведь должна же быть какая-то причина, по которой отец проявляет интерес к мистеру Поупу? – отважилась однажды напрямую спросить Сьюзен, когда они вместе гуляли по длинной садовой дорожке, а Агнесса семенила за ними следом. – Да ладно бы только он один, но ведь лорд и леди Брокенхёрст тоже. Меня просто снедает любопытство!
– К сожалению, милая, здесь я тебе ничем помочь не могу. Им просто нравится Чарльз Поуп, и они считают, что со временем молодой коммерсант вознаградит их за покровительство. Только и всего.
Сьюзен была достаточно умна и понимала, что это далеко не все, но придумать способ узнать больше она не могла. Сьюзен попыталась было выведать что-то у Эллис, но встретила решительный отказ. У той была своя гордость, и таким, как миссис Оливер, камеристка продаваться не собиралась.
К тому времени, когда Тренчарды вернулись в Лондон, сын и отец снова стали разговаривать друг с другом, хотя рана так и не зажила. Сьюзен, со своей стороны, стоически выдержала этот месяц пасторали и теперь прикидывала, как сделать так, чтобы то немногое, что ей удалось выведать, прозвучало в разговоре с Джоном посолиднее.
Долго ждать ей не пришлось. Вскоре Сьюзен получила записку, в которой предлагалось как бы случайно встретиться в Грин-парке, и она отправилась туда, прихватив Спир.
– Ты говоришь, что Чарльз Поуп – важная фигура. А насколько? – нетерпеливо допытывался Джон. – Я и так знаю, что он важен для мистера Тренчарда, но хочу знать почему.
– Полагаю, это как-то связано с его коммерческими делами.
– Чушь! – покачал головой Джон. – Любому ясно, что причина тут не только в деньгах.
Сьюзен понимала, что любовник прав.
– Оливер просто в ярости. Считает, что это ничтожество отодвинуло его на второй план.
– Я, конечно, всегда сочувствую твоему мужу, моя дорогая, но сейчас от его гнева мне толку мало, – со всей возможной язвительностью проговорил Джон.
– Понимаю.
Сьюзен чувствовала, что не выполнила данное ей поручение, хотя ради этого вытерпела бесконечные недели в Гленвилле. Однако со времени их последней встречи в отеле «Морли» молодую женщину беспокоило кое-что еще. Она собиралась рассказать Белласису о своих тревогах прямо сейчас, но, видя недовольство Джона, решила, что разумнее отложить разговор до лучших времен. Вот только откладывать бесконечно было нельзя.
Он пристально взглянул на любовницу:
– Что случилось? Ты словно чем-то озабочена.
– Правда? – Она по-детски тряхнула головой. – Ничего особенного. Так, ерунда.
На самом деле это была далеко не ерунда. И Сьюзен это прекрасно понимала.
Джон проводил Сьюзен домой: на некотором расстоянии шел за ней до самой площади Итон-сквер. Правда, она ничего не заметила, поскольку была слишком поглощена разговором со Спир: отдавала служанке распоряжения купить каких-нибудь лент, что-нибудь для отделки – да чего угодно, лишь бы оправдать перед Оливером свое отсутствие в течение дня.
